Я — Темур, властитель вселенной

Всякий раз, когда со скал срывался очередной буюр или мой воин и шлепался о землю с глухим хрустом переломанных костей, я прислушивался к своим внутренним ощущениям, насколько меня могло взволновать то зрелище? Смерть в бою для меня была обыденным явлением, гибель и ста тысяч человек на поле сражения не взволновала бы меня, однако такая разновидность гибели была для меня внове, до того дня мне не удавалось самому лицезреть воинов, дерущихся на вершинах и гибнущих, срываясь в пропасть. Когда летели вниз и гибли мои воины, мое сердце вздрагивало, как если бы они гибли на моих глазах от полученных ими сабельных ударов. Затем я понял, что такая смерть лучше, чем смерть от сабли или стрелы, ибо в последних случаях человек может несколько дней пребывать в мучениях, пока душа не покинет его тело. Тогда, как сорвавшийся с горы гибнет в тот же миг, когда его тело коснется земли, смерть его наступает так быстро, что он не успевает даже ощутить ее прихода.

Вдруг с вершины раздался крик Кара-хана: «О эмир, здесь больше никого не осталось, путь свободен». Я велел очистить тропу от трупов и камней, чтобы по ней могло пройти всё войско. Хотя Кара-хан и сказал, что вершина очищена от врага, верный своей привычке проявлять осторожность, я выслал вначале вперед дозорный отряд, который продвигаясь шаг за шагом, давал мне знать, что путь свободен. Мои конники прошли ту тропу и мы вышли к долине, через которую протекала река. Я, посмотрев на солнце, определил, что до конца дня еще было немало времени, но до отстоявших впереди холмов было не близко — к тому времени, когда мы достигли бы их, уже наступила бы ночь, а идти по темноте через холмистую местность врага было опасно.

Потому, в той долине, на берегу ручья, мы разбили лагерь, вокруг которого я расставил караульных в целых три ряда, потому, как была возможной ночная атака со стороны буюров.

Когда разожгли костры, чтобы готовить пищу, пришел Кара-хан и стал рассказывать о подробностях боя на вершине горы. Вначале с ним было там шестнадцать, затем присоединились еще пятьсот. Рельеф горной местности позволил подобраться к буюрам так скрытно, что до последнего момента те не заметили моих воинов и поэтому их внезапная атака застала буюров врасплох. Они состояли из двух отрядов, один был вооружен кирками, ломами и лопатами, его задачей было выковыривать из поверхности горы огромные камни и валуны. Второй отряд перетаскивал те камни и валуны к краю и сбрасывал их вниз. Кара-хан и его люди напали на них внезапно и сразу же вывели из строя часть из них с помощью стрел и камней из пращи. После этого на вершине закипела кровавая схватка между сторонами, в результате часть буюров и часть наших воинов нашли свою смерть, сорвавшись со скал в пропасть.

Кара-хан говорил: «О эмир, здешние люди упрямы и я видел как некоторые из них, невзирая на тяжкие ранения, не будучи в состоянии стоять на ногах, лежа на земле, старались перерезать сухожилия наших воинов своими кинжалами». Но все они, в конце концов, были, убиты или ранены, а часть захвачена в плен.

Оставшиеся, увидев, что оставаясь на месте они неминуемо погибнут, отступили по той тропе, через которую на ту вершину попал Кара-хан. В той битве погиб двести сорок один из моих воинов, некоторое их число получило ранения и Кара-хан переправил их вниз с помощью тех воинов, что не получив каких-либо ранений, остались целы и невредимы.

После того, как завершился рассказ Кара-хана, я спросил его: «В награду за всё, что ты совершил, что бы ты хотел получить от меня?» Кара-хан сказал: «О эмир, мой долг — верность тебе на всем твоем пути». Я сказал: «Кара-хан, я испытал тебя в ходе многочисленных войн, знаю, что ты отважный муж, но сегодня ты показал передо мною, что у тебя есть не только смелость, но и инициатива. Ты отважно, под смертоносным градом камней прошел по тропе, обогнув гору сзади, вернулся назад и показался передо мной на ее вершине и дал понять, что есть возможность переправить наверх отряд воинов. Затем ты принял на себя командование всеми людьми, переправленными на вершину, уничтожил вражеский заслон и очистил от опасности ту тропу, чтобы могло пройти всё войско. И если бы не проявленная тобой инициатива, мы бы застряли у этой горы в течении многих недель, а то и месяцев, а может и были бы вынуждены повернуть назад и уйти из этой страны, так и не нанеся поражения врагу».

Кара-хан вновь ответил: «О эмир, самоотверженность и готовность жертвовать собой — это мой долг». Я сказал: «О храбрец, я жалую тебе десять тысяч динаров наличными и когда возвратимся в Самарканд, выдам за тебя свою дочь Зубейду, которая уже подросла, чтобы выйти замуж». Кара-хан сказал: «О эмир, я всего лишь простой слуга и не достоин быть твоим зятем». Я ответил: «Сегодня ты доказал, что достоин быть моим зятем», и велел принести и положить перед Кара-ханом десять тысяч динаров. Когда вносили золото, я бросил взгляд на ту вершину и впервые в жизни внутренне содрогнулся. Меня заставил задрожать не ужас, а осознание того, что мною был допущен непростительный промах.