Я только малость объясню в стихе…

Грош ломаный в карман дырявый спрячь:Сегодня купишь Тане новый мяч —Но завтра повторится, что и прежде:Меланхоличный вечер мартобря,Канал в неверном свете фонаря,Утраты, сожаления, надежды…Ты смейся, смейся! Сколько нам ещё?Несёт котёнка нищий под плащом,Бог весть зачем: спасёт или утопит?А всё-таки, а всё-таки всегдаЕсть белый свет и чёрная вода,И мяч плывёт: накапливает опыт.

«Вырываясь из липкого сна…»

Вырываясь из липкого сна,Возвращаешься в тёплую нору.Времена, времена, времена,Перепутье, война, разговорыЗа стеной. Нависает стена:

Фотографии в рамках, плакаты —Времена, времена, времена,И мы едем, мы едем куда-то.Век московскую серую мглуЗакатал в тротуарную плитку,Но стоит человек на углу,Ждёт трамвая, маршрутку, кибитку.Снег не тает на хмуром лице,На есенинских сбитых костяшках:Ни письма, ни записки в конце,Где уже не смешно и не страшно…Но ему не туда. Не туда!И таксист лихо трогает с места.Над Москвой небеса в проводах,Над Москвой облака из асбеста.Свет в прихожей горит. Тишина.Расцветает конфорка на кухне.Времена. Времена. Времена…Ни пера, человек. И ни пуха.

«На лёд, присыпанный снежком…»

На лёд, присыпанный снежком,Ступает голубь сизый.Топорщит хвост, идёт пешкомПо скользкому карнизу,Глядит в окно на жёлтый свет,На ходики с кукушкой,На облетевший сухоцветИ хлебную горбушку.Пора ему сорваться вниз,В метель, расправив крылья;А он ступает на карниз,Где в снежно-звёздной пыли —Цепочка маленьких следовОт края и до края.И лампы жёлтый ободокГорит, но не сгорает.

«Так много громких слов, что я…»

Так много громких слов, что яСебя не слышу.Деревья голые стоят,Цветут афиши.По крышу дом стоит в снегу,В небесной манне —А я придумать не могуЕму названья.В нём Пейсах, Рождество, Мабон —Штрихи, зарубки…В углу гостиной граммофонПовесил рупор.Он видит сон о тишине,Небесной тверди,И стон его звучит во мнеСильнее смерти.Его мечта созвучна мнеДо сантиметра,Сорвавшись с губ, летит вовне

Порывом ветра…

«Блуждая в потёмках души…»

Блуждая в потёмках души,Смотрю на следы и зарубки.Кусочек оранжевой губкиК осеннему небу пришит:Впитает он слякоть и дождь,А в озере, чёрном и мелком,Отмоет луну, как тарелку,И остро заточенный нож.Обманчив житейский покойИ тихая прелесть пейзажа;Костра неостывшая сажаПриглажена лёгкой рукой.Травой порастают следы,Но в небе прозрачном и хрупкомКусочек оранжевой губкиЧернеет от мутной воды.

«Давится кислым яблоком сын Адамов…»