Я убил Бессмертного. Том 4 (СИ)

После первого, ночного разговора предполагалось, что она пойдёт на кладбище и поищет там следы, а точнее — что за неё это сделает охрана. Впрочем, если это и правда тот же тип, то метод рано отбрасывать и сейчас…

«Он не местный», — заговорила мать снова после короткой паузы.

«По-твоему, я знаю всех местных?» — Ино презрительно взглянула на толпу Мастеров внизу. Большинство — мелкие периферийные выскочки.

«Их знают сами местные, а наш злоумышленник будет чужим для них», — резонно возразила Мать Рока. — «И к тому же, он силён — возможно, сильнее всех местных. Приглядывайся с победителям… особенно к тем, чья победа неожиданна».

Покалывание прошло, и это означало, что мама больше не желает говорить, передав дочери всё, что было нужно.

Что ж… ладно. Ино вздохнула, покачала головой — и взглянула вниз, на арену.

Жертвоприношение ещё не закончилось — впрочем, оно уже подходило к концу. Удар — и раб падает замертво. Удар — и ещё один перестаёт существовать.

Никто не делал этого долго, понимая, что толпа в полторы сотни человек — слишком большая для этого. Все пытки, все ритуалы были проведены заранее, и сейчас от Мастеров требовалось одно — прервать их жизнь.

И куда же прямо сейчас уходили души этих рабов вместо того, чтобы отправиться на корм демонам?..

Последняя жертва упала; трубы возвестили об окончании жертвоприношений торжественными фанфарами — такими громкими, что Ино снова поморщилась. Ну и куда они так дуют!..

Что ж. Говоришь, искать его среди победителей, мама?

Ну, пусть начнётся схватка. А к победителям она присмотрится.

***

Ну, пусть начнётся схватка.

Я с лёгкой усмешкой глядел на своего первого противника — того самого мускулистого усача по имени Шин. Признаться, я думал, что для начала мне подсунут кого-нибудь полегче. Тот смотрел не на меня; взгляд его был направлен туда, на арену Колизея, где шли схватки.

Сразу после жертвоприношения — и всех сопутствующих славословий — слуги, действующие с чёткостью и слаженностью автоматов, быстренько убрали все трупы и выставили ограждения, превращающие большую арену в семь рингов поменьше. Одновременно шло сразу семь схваток — иначе этот турнир грозил бы затянуться до следующего года.

Мы с моим противником должны были сражаться во второй семёрке, то есть — вот-вот. Шестеро из семи пар уже закончили свой «спарринг», и только последняя никак не хотела завершать схватку.

— Ну и чего он возится? — не выдержал кто-то. — Это же легко, раз — и всё!

— Слишком легко для него, — прохрипел мой противник. — Как будто ты не знаешь Сун Ли… Он любит это дело. Покуражиться над жертвой, потянуть время. Играет красиво…

О. Да, это выглядело вполне в духе нашего красавчика-блондина.

— Он, кажется, сказал, что ты не сильнее его? — заметил я Шину. — Впрочем, ты и правда выглядишь так, будто тебя сразу в полуфинал нужно отправлять.

— Что, сынок, напуган? — хохотнул Шин, повернувшись ко мне.

— Скорее… удивлён, — заметил я. — Тем, что нас поставили вместе в первую схватку.

— Впервые сражаешься в Гранд-Турнире? — Шин наклонился ко мне; я кивнул, и он доверительно продолжил, — Хочешь, открою секрет?

— Почему бы и нет? Валяй.

— Никто не любит глядеть на слабаков, дерущихся со слабаками, — шрамированное лицо усача расплылось в нехорошей улыбке. — Ни Великие Мастера, ни люди. Устроители турнира ставят тех, кого считают слабыми, с бойцами посильнее — чтобы слабаки как можно скорее выбыли из гонки.

— Звучит… даже логично, — пожал я плечами. — А если устроители турнира ошибаются на чей-нибудь счёт?

— То это задача бойца — доказать эту ошибку, — хмыкнул Шин.

Он снисходительно похлопал меня по плечу.

— Не бойся, сынок — я не Сун Ли, калечить тебя сильно не буду. Будет почти не больно.

Я спокойно оглядел его двухметровую фигуру. Да, вполне может быть и так, что на этом мои турнирные приключения и закончатся — я, в отличие от Шина, недооценивать врага не собирался и вполне допускал, что могу проиграть в этой схватке.

Но и сдаваться раньше времени тоже не планировал.

Трибуны взревели; это Сун Ли наконец-то соизволил красивой комбинацией ударов добить своего противника. Крик поверженного, полный боли, потонул в этом рёве, но всё-таки донёсся до нас, стоящих ближе.

Выждав, пока овации стихнут, один из распорядителей махнул нам рукой:

— Вторая семёрка, на выход!

Что ж, начнём.

***

— …и третья пара второй семёрки! — провозгласил «конферансье», припав губами к своему громкоговорителю. — Первый Мастер — тёмная лошадка, ещё один неизвестный, на этот раз в алом плаще!

Да, до этого уже было минимум двое неизвестных, и один из них ходил в точно таком же одеянии, как я, только в белом. Кажется, я вовсе не выделялся своим «инкогнито» — таких тут было десятка полтора-два.

— Он назвался загадочным прозвищем Аротуру Готофуриду! — продолжал ведущий; трибуны приветствовали мой выход, но довольно сдержанно. — Мы не знаем, кто он на самом деле, и не знаем, какие подвиги и победы есть у него в послужном списке. Но Аротуру Готофуриду желает, чтобы за него говорили его нынешние дела!