Я убиваю

– Расследуем с помощью немецкой полиции и твоих коллег из ФБР. Изучаем биографии, но пока не выяснилось ничего особенного. Три известных человека, двое американцев и европеец, люди, которые вели очень активную жизнь, но не имели между собой ничего общего, кроме того, о чем мы уже говорили. Совершенно никаких точек соприкосновения, не считая того, что все трое варварски убиты одним и тем же убийцей.

Фрэнк допил свой пастис и поставил рюмку на кованую ограду террасы. Он, казалось, вдруг растерялся.

– Что с тобой, Фрэнк?

– Никола, у тебя не бывало так: вертится в голове что-то, а ты никак не можешь уловить, что именно. Иногда хочешь припомнить что-то, ну, не знаю… скажем, имя актера, которого хорошо знаешь, но все равно никак не можешь вспомнить…

– Конечно, тысячу раз бывало так, прежде. А теперь, в мои годы, это вообще в порядке вещей.

– Вот и я никак не могу понять, что же это такое… Я точно видел или слышал что-то важное, Никола. Что-то такое, что я должен был бы вспомнить, но не получается. И места себе не нахожу, потому что чувствую, это какая-то важная деталь…

– Надеюсь, вспомнишь в ближайшее время…

Фрэнк отвернулся от великолепной панорамы, словно она мешала его размышлениям, оперся спиной об ограду и сложил руки на груди. На лице его отражалась вся усталость бессонной ночи и лихорадочное нервное возбуждение, державшее его на ногах.

– Давай поразмыслим, Никола. У нас есть убийца, который любит музыку. Некий меломан, который перед каждым убийством звонит диджею, ведущему популярную передачу на «Радио Монте-Карло», и предупреждает о своих намерениях. Оставляет музыкальную подсказку, которую никто не понимает, и сразу же убивает двоих, мужчину и женщину, и преподносит их нам в таком виде, что мороз по коже продирает. Он словно насмехается над нами и подписывается под своими убийствами. Пишет кровью «Я убиваю». И не оставляет никаких следов. Это расчетливый, ловкий, хорошо подготовленный и безжалостный человек. Клюни говорит, что интеллект у него выше среднего. Я бы сказал, намного выше среднего. Он так уверен в себе, что во втором случае дает нам новую подсказку, тоже связанную с музыкой, и нам опять не удается ее расшифровать. И он снова убивает. И еще более варварским способом, причем вроде бы вершит при этом справедливость, только издевка здесь еще явственнее. Аудиокассета в машине, видеозапись убийства, поклон, та же надпись, что и в прошлый раз. На трупах нет следов сексуального насилия, значит, он не некрофил. Однако у всех трех жертв он полностью снял кожу с головы. Зачем? Почему он так обращается с ними?

– Не знаю, Фрэнк. Надеюсь, в отчете Клюни будет какое-то объяснение этому. Я сломал себе голову, но не в силах даже предположить что-либо приемлемое.

– Но именно это мы и должны понять во что бы то ни стало, Никола. Если поймем, зачем это ему надо, то, я почти убежден, узнаем, кто он и где его искать!

Голос Селин прервал их мрачные, под стать сгустившимся сумеркам разговоры.

– Все, хватит думать о работе.

Селин поставила на стол аппетитное, дымящееся блюдо.

– Это вам буйабес.[32] Приготовила только одно это блюдо, зато много. Фрэнк, не съешь хотя бы две порции, сочту за личную обиду. Никола, займись, пожалуйста, вином.

Фрэнк обнаружил, что проголодался. При виде рыбной похлебки, приготовленной мадам Юло, бутерброды, которые они съели в офисе, не почувствовав вкуса, казались далеким воспоминанием. Он сел за стол и расстелил на коленях салфетку.

– Говорят, в еде выражается истинная культура народов. Если так, то я бы сказал, что твой буйабес декламирует бессмертные стихи.

Селин рассмеялась, светлая улыбка осветила ее красивое смуглое лицо южанки. Тонкие морщинки вокруг глаз нисколько не портили его, а напротив, лишь придавали ему особое очарование.

– Ты коварный льстец, Фрэнк Оттобре. Но такое приятно слышать.

Юло смотрел на Фрэнка поверх букета цветов в центре стола. Он знал, что у того творится в душе, и тем не менее, из дружеских чувств к Селин и к нему, Фрэнк держался как нельзя деликатнее, на что способен далеко не каждый. Юло не знал, что именно Фрэнк пытается вспомнить, но пожелал ему как можно скорее сделать это и обрести покой.

– Ты золотой парень, Фрэнк, – сказала Селин, протягивая в его сторону рюмку, словно чокаясь с ним. – И твоя жена – счастливая женщина. Жалко, что в этот раз не смогла приехать с тобой. Но мы еще увидимся. Я поведу ее по магазинам, и твоя зарплата не переживет такого удара.

Фрэнк и бровью не повел и улыбался все так же. Лишь легкая тень мелькнула в его глазах, но тут же и развеялась от тепла этого дружеского застолья. Он поднял рюмку и ответил на тост Селин.

– Конечно. Я же понимаю, что шутишь. Ты жена полицейского и, конечно, знаешь, что после третьей пары туфель, которую ты заставишь ее купить, твое поведение уже можно считать преступлением – злонамеренное использование умственной отсталости Гарриет.