Я уезжаю!

Он улыбается, и в эту секунду мне хочется поцеловать его. Хочется, чтобы он сорвал с меня одежду, мы повалились на мою картину и катались по еще не высохшей поверхности, а практически идеальный череп коровы отпечатывался на наших спинах. Но я, отогнав эти мысли, беру его за руку и выключаю свет в студии.

– Веди меня.

* * *

– Кладбище? – удивляюсь я, когда мы останавливаемся у ворот и Каллум выключает фары.

– Не просто кладбище, – отвечает он и с улыбкой добавляет: – Хотя, конечно, выглядит вполне обычно.

Я снова сжимаю его руку: отчасти потому, что мне невероятно сильно хочется ощущать его рядом, а отчасти потому, что мы посреди ночи приехали в такое место. Прислушиваюсь к шуршанию мокрого гравия под ногами, пока мы по узкой извилистой тропинке пробираемся сквозь траву. Пытаюсь разглядеть имена на некоторых надгробиях. Многие уже старые и обветшалые, слов не разобрать, лица стерлись от времени и непогоды. На глаза мне попадается склеп с вырезанной на камне фамилией КЭССИДИ, но я ничего не говорю.

Проходит не меньше часа, прежде чем Каллум приводит меня к скамейке под широким раскидистым деревом. В темноте листья выглядят почти черными, кладбище освещает всего несколько далеких фонарей. Не будь мы окружены разлагающимися телами, обстановка показалась бы мне невероятно романтичной.

– Это одно из старейших кладбищ в Ирландии, – замечает Каллум.

– Правда?

– Ну, наверное. Иногда я прихожу сюда. Просто подумать. Здесь так тихо.

– Мне нравится.

– Я могу с тобой поделиться, – говорит Каллум. – Теперь это и твое место.

– Это очень щедрое предложение, Каллум Кэссиди.

– Мы, супергерои, – вообще щедрые ребята. Всегда призываем к человечности, всеобщему благу и все такое.

Я поднимаю с влажной травы свой рюкзак и устраиваю его на коленях.

– Ну-ка, что у тебя там? – интересуется Каллум, заглядывая внутрь. – Альбом – ну, это классика, – карандаши, солнечные очки, смятый чек из «Старбакса» в Бельгии… Кстати, а почему из всех мест ты выбрала Бельгию?

– Честно говоря, – смеюсь я, – понятия не имею. Мой дедушка этого захотел. Да и звучало круто.

– Бельгия – это же какое-то недоразумение.

– Знаю.

– Ладно, – продолжает Каллум. – Не будем отвлекаться! Что тут еще… Гигиеническая помада, очень практично. И…

Он извлекает вторую книгу из трилогии «Категории» – «Преданная кровь». Я брала ее с собой в поездку на случай, если мне захочется перечитать что-то легкое.

– Вообще-то я ее уже читала. Всю серию. Должно быть, просто осталась в сумке.

Теперь он считает меня тупой из-за того, что я читаю такие книги? Наверное, стоило взять «Гордость и предубеждение», «Улисса» или «Радугу земного тяготения».

Каллум крутит книгу в руках. Кажется, он вообще не может усидеть спокойно, ничего при этом не делая.

– Хорошая? – Тут же он принимается читать вслух описание с оборота книги: – Валентина Невервудс никогда не считала себя особенной. До тех пор, пока Испытание не показало, что она единственная, кто может спасти Общество от зловещих сил правительства Цитадели. Вместе с другом детства Эрмиасом, с мрачным и таинственным Антемом… – На этом месте он поворачивается ко мне. – Я уже запутался.

– Короче, события происходят в мрачном будущем. Все подростки, живущие в Колонии, в шестнадцать лет проходят Испытание, которое определяет их дальнейшую судьбу. А поскольку Вэл проходила его в последнем списке, ее результаты оказались подтасованы. Потом она узнала, что заправляющая всем этим Цитадель обманывает людей. И теперь она борется с системой.

– То есть… это что-то вроде «Голодных игр».

– Да, но не совсем. – Я немного сбита с толку. – Хотя вообще мне кажется, большинство этих историй чем-то похожи. А на самом деле все они об одном – о взрослении.

– Что ты имеешь в виду? – Каллум щелкает костяшками пальцев и заглядывает мне в глаза, словно действительно хочет услышать ответ.

– Я имею в виду… что было бы здорово, если бы, пройдя такое Испытание, ты мог найти свое место. Если бы кто-то мог оценить каждую мысль в твоей голове, твой опыт, твои навыки и указать потом: «ВОТ ОНО». Вот то, чем ты должен заниматься. Вот то, что сделает тебя счастливым. Вот кто ты есть.

– Но только никто не знает, кто он есть.

– Согласна. Однако, прочитав достаточно подобных книг, все равно можно утверждать: я гриффиндорец, или Бесстрашный, или, как в «Категориях», Ученый и Ремесленник. В этой серии книг мне бы в шестнадцать лет сказали, суждено ли мне быть художником. Если нет, то я и не стала бы тратить на это свое время.

– А разве не интереснее делать то, что тебе нравится, а потом смотреть, что из этого выйдет?

– У тебя какой-то оптимистичный взгляд на жизнь, – говорю я.

Каллум седлает скамью и оказывается ко мне лицом.

– Но ведь жить так гораздо лучше. Ты сама выбираешь, кем хочешь быть. Тебе не нужно родиться с какими-то особенными способностями или иметь чье-то разрешение. Если хочешь быть художником, просто постарайся и стань им!

– У тебя все так просто. Ну а кем хочешь быть ты?