Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем

Я родился в 1902 году, через сто четырнадцать лет после того, как в Австралии появились первые поселения ссыльных каторжан. Отец мой, родившийся в начале шестидесятых годов прошлого столетия, знавал этих поселенцев, на спинах их еще сохранились следы каторжной плети. Таким образом, можно сказать, что в этой книге говорится о молодой стране, в то время как история вашей страны простирается далеко в глубь веков.

И хотя обстановка, в которой развертывается действие этой книги, для вас необычна, герои ее, я надеюсь, будут вам близки. Уверен, что мой отец чувствовал бы себя в Советском Союзе как дома. Я рос под влиянием отца, и когда впервые посетил Советский Союз, мне показалось, будто я приехал на свою родину. Люди моего детства, так же как и ваши люди до революции, мечтали о земле обетованной для трудящихся, о стране, где у всех были бы равные права. Но осуществить, развить эту мечту суждено было людям вашей страны.

В трех книгах, объединенных в этом томе, жизнь моя предстает передо мной как шествие к своего рода победе. Путь мой часто пролегал и среди пустых однообразных равнин, но я старался там не задерживаться. Много препятствий одолевал я на своем пути, были в нем свои вершины, моменты озарения, когда передо мной раскрывался вдруг весь предстоящий мне путь. Эти моменты сами по себе могли быть вполне заурядными, но для меня они были полны значения. Надеюсь, они окажутся значительными и для вас.

Я описал в этой книге все перевалы и вершины моей жизни. В том или ином виде они, как мне кажется, встречаются на пути любого человека.

Один советский друг сказал мне как-то, что ему нравится повесть «Я умею прыгать через лужи»[1], в ней, по его словам, он узнал и свое детство. Я был счастлив услышать это, ибо я хотел в повести о себе рассказать о жизни всех детей.

В этой книге встречаются и дурные люди — ведь и в жизни они есть, — я же пишу именно жизнь. Но, надеюсь, я ни на минуту не потерял из виду, что всех нас, мужчин и женщин, лепит общество, в котором мы живем, и часто, очень часто человеческие слабости — результат влияния определенных условий общества, а не недостатков характера самих людей. Я убежден, что, человек от природы добр. Если же он оказывается дурным, значит, его сделали таким обстоятельства.

Книга моя утверждает именно эту истину. Я писал сваю повесть не для одних только австралийцев, но также и для вас, дорогие советские читатели, для всех людей, которые верят в величие Человека.

Алан Маршалл

Австралия, штат Виктория, Октябрь 1966 г.

Я умею прыгать через лужи

Моим дочерям Гепсибе и Дженнифер, которые тоже умеют прыгать через лужи

Глава 1

Лежа в маленькой комнате «парадной» половины нашего деревянного домика в ожидании повитухи, которая должна была помочь моему появлению на свет, моя мать могла видеть из окна огромные эвкалипты, покачивающиеся на ветру, зеленый холм и тени облаков, проносившихся над пастбищами.

— У нас будет сын, — сказала она отцу. — Сегодня мужской день.

Отец наклонился и посмотрел в окно, туда, где за расчищенными выгонами высилась темно-зеленая стена зарослей.

— Я сделаю из него бегуна и наездника, — с решимостью произнес отец, Клянусь богом, сделаю!

Когда приехала повитуха, отец улыбнулся ей и сказал:

— Право, миссис Торенс, я думал, пока вы приедете, малыш уже будет бегать по комнате.

— Да, мне надо бы приехать еще с полчаса назад, — резким тоном ответила миссис Торенс. Это была грузная женщина, с пухлым смуглым лицом и решительными манерами. — Но когда нужно было запрягать, Тед все еще смазывал бричку… Ну, а как вы себя чувствуете, дорогая? — обратилась она к моей матери. — Уже начались схватки?

— И пока она говорила со мной, — рассказывала мне мать, — я вдыхала запах сделанной из акации ручки хлыста, висевшего на спинке кровати, — он принадлежал твоему отцу, — и видела, как ты мчишься галопом на лошади и размахиваешь этим хлыстом, высоко подняв его над головой, точно так же, как делал твой отец.

Когда я появился на свет, отец сидел на кухне с моими сестрами. Мэри и Джейн хотели, чтобы у них был братец, которого они могли бы водить с собой в школу, и отец обещал им, что у них будет брат, по имени Алан.

Миссис Торенс принесла меня, чтобы показать им; я был завернут в пеленки из красной фланели. Она положила меня на руки отцу.

— Как-то странно было смотреть на тебя, — говорил он мне потом. — У меня сын!.. Я хотел, чтобы ты все умел делать: и верхом ездить, и справиться с любой лошадью — вот о чем я думал тогда… И, конечно, чтобы ты хорошо бегал… Все говорили, что у тебя сильные ножки. Я держал тебя на руках, и это было как-то странно. Я все думал, будешь ли ты похож на меня или нет.