Я уже барон (СИ)

— Хорошо, Алексей Максим… ой, давайте я вам помогу повесить пиджак! — вспыхнула девушка и помогла пожилому директору с одеждой.

В гостиной уже собрались Кутузов-старший, Белозеров да Есенин. Когда в комнату вошел Горький, все его приветствовали, как почетного гостя. Маша тихо села в кресло в углу, чтобы быть менее заметной.

— Алексей Михайлович, ну не стоило, полно вам! — смущенно произнес Кутузов, принимая бутылку вина. — Как насчет быстренько ее распить? — подмигнул он присутствующим. — Пока Алеф с Наташей и Валерьяном Валерьевичем не прибежали…

— Хех, Сережа, а ты как всегда… — улыбнулся Горький и, повесив трость на спинку стула, хлопнул в ладоши. — Ну, понеслась, мои хорошие!

— Поддерживаю, — улыбнулся Есенин.

Когда бокалы наполнились, и пустая бутылка отправилась под стол, Горький спросил:

— Саша, тут все свои. Расскажи, зачем ты раскрыл своего брата перед всем КИИМом?

Сильнейший маг в Империи одним глотком опустошил полбокала и довольно улыбнулся.

— Пустяки. До меня дошли сведения, что на Антона хотят совершить покушение. Первый раз убийца оплошал, поэтому послали кого-то более… сильного… — Он немного призадумался и добавил. — Посему хранить тайну личности моего любимого брата уже не имело никакого смысла. Кому не надо, уже знают. Да и теперь Антона боится весь КИИМ.

— И то верно, — согласился Кутузов, — Но хочу заметить, парень и до этого был не прост.

— А я думал, ты пришел помочь с прорывом… — расстроился Белозеров, который немного расслабился от хорошего алкоголя и не менее хорошей компании.

— Ну, и это тоже! — кивнул Есенин.

Тут в дверь позвонили, спасая Александра от неудобных вопросов.

— Ага, легки на помине! — улыбнулся Кутузов. — Машенька!

— Уже иду…

— Сережа, может твоей дочурке скучно с нами? — осторожно спросил Горький.

— У нее священная миссия, Алексей Максимович! Следить за тем, чтобы я не перебрал! — расхохотался Кутузов. — А то, глядишь, приму лишнего, и такое начнется…

— Ну, да как в прошлый раз? — улыбнулся Александр, и они с Белозеровым тихонько чокнулись.

— Да, кхм… и к тому же, — продолжил Кутузов, резко посерьезнев. — У Машки ухажер нашелся. Этот, как его… Кузнецов!

— Кто сказал, Кузнецов? — вошли в комнату Звездочет, Ермакова и Старостелецкий. Последний нес бутылку с какой-то мутной водичкой. Лица присутствующих тут же приобрели блаженное выражение.

— Валерьян Валерьевич, голубчик! — бросился жать ему руку Горький. — Чувствую, вечерок удался!

Наталья Ермакова со Звездочетом тоже не отставали и принесли по бутылке вина.

— Так что там опять этот Кузнецов? — спросила магичка, бесцеремонно открыв свою же бутылку и налив себе бокал. — Кажется, он сегодня уже весь обыкался, бедный…

— Точно, — кивнул Кутузов. — Безбашенный, но смельчак, каких поискать.

— Прям как ты в молодости?.. — шепнул Звездочет.

— Однако отдавать мою дочку за такого как он это… — поджал губы генерал.

— Ага, Кузнецов? — призадумался Есенин. — Кажется, мы встречались во время прорыва? Интересный молодой человек…

Стоило этой фразе слететь с его губ, как все в комнате, даже Горький, замолчали и повернулись к нему. Настолько могущественный маг и хвалит какого-то студента?

— Наш пострел везде поспел, — хмыкнула Ермакова, присаживаясь к Есенину. — И как он тебе?

— Он как будто… Создан для магии.

— Так и есть! — подтвердил Старостелецкий, — У него невероятный потенциал!

— Ага, вот и влип этот «талант» в историю с бандами… — вздохнул Звездочет.

Он расставил на столе несколько рюмок и принялся открывать знаменитую настойку профессора.

— Парень с мозгами, справится, — ответил себе Звездочет. — Ну, а если нет, то не такой уж он и талантливый.

Они пропустили по паре рюмочек и оставили эту тему.

— Саша, слышал, твой отец хочет новый сборник стихов выпустить? — спросил Горький, у которого глаза уже блестели. — Девятый, да?

— Да, от фанатов отбою нет, — кивнул Есенин. — Особенно девушки бальзаковского возраста…

— Эх, я и сам иногда почитываю его произведения, — кивнул Горький. — Очень не дурно.

— Вы же тоже пробовали писать стихи?

— Да, у меня даже есть пару книжечек, — подтвердил Горький и чокнулся с Есениным. — Но я больше по прозе.

— Вы же писали новую пьесу, — встряла Ермакова. — Как ее? Что-то про морскую пучину?

— До дна! — рассмеялся директор и закинул в себя рюмку. Все последовали его примеру.

Прошло еще полчаса, и настойки почти не осталось. Веселье продолжалось.

— Саша… — заплетающимся языком сказал Белозеров. — А что вообще в мире… делается?

— Стабильности нет, — Есенин по-дружески обнял за шею старого знакомого, и они сели на диван. — Все хотят добывать маголит…

Все-таки даже для Белозерова пойло было чересчур крепким. Настоянное на метеоритных кристаллах, такую настойку нелегко было вывести из организма. Да он и не пытался.

— Вот еще китайцы все пытаются сделать стрелковое оружие, которое бы не клинило в метеорите…

— Удачи им! — хмыкнул Белозеров. — Но зачем? Любой сильный дальник даст фору снайперу. Да и мощи им не занимать.

— Мне можешь не рассказывать, — кивнул Есенин. — Кстати, когда там у вас следующая Универсиада?