Я в это не верю!

— Боже мой, какая же это все ерунда! — воскликнул он и повернулся к чертям спиной. Те остановились в недоумении.

На Генри вдруг снизошло откровение. Он совершенно ясно понял, что Кристофер прав. Это действительно была ерунда. Он рассмеялся, глядя на ошеломленные лица чертей, и Норма рассмеялась вслед за ним. Вскоре все пассажиры смеялись над чертями, которые сначала смотрели настороженно, а потом совершенно сконфузились, не зная, что делать дальше.

Кристофер Уотс шагнул к той стороне загончика, откуда открывался вид на долину. Несколько минут он стоял там, всматриваясь в зловещий дымный пейзаж. Затем тихо произнес:

— Я в это не верю.

Огромный пузырь пламени поднялся из озера и тут же лопнул.

Раздался звук взрыва, и грибовидное облако дыма и пепла поднялось над вулканом, из кратера которого потекли еще более яркие потоки лавы. Земля задрожала. Кристофер Уотс глубоко вздохнул и повторил на этот раз громко:

— Я в это не верю!

Послышался сильный треск. Скала, на которой висела реклама мази от ожогов, закачалась и рухнула в долину. Черти, гонявшиеся по горам за розовощеким человеком, прекратили свою забаву и с криками ужаса бросились вниз. Земля сотрясалась. Огненное озеро начало вытекать в огромную трещину, которая образовалась на дне долины. Из гейзера поднялся колоссальный столб пламени. Скала на другой стороне долины тоже рухнула. Кругом все рокотало, сотрясалось и дышало огнем. И сквозь этот содом голос Кристофера Уотса прогремел еще раз:

— Я В ЭТО НЕ ВЕРЮ!!!

Внезапно наступила такая тишина, как будто выключили звук. Кругом стало темно, и единственное, что можно было разглядеть, это освещенные окна поезда метро, который стоял на насыпи позади пассажиров.

— Ну, — сказал Кристофер Уотс с чувством глубокого удовлетворения, с этим покончено. Поехали домой, что ли? — И он стал карабкаться вверх по насыпи, направляясь к поезду.

Генри и Норма двинулись вслед за ним. Мистер Форкетт колебался.

— В чем дело? — спросил Генри, оборачиваясь.

— Не знаю, но мне кажется, что это не совсем, не совсем…

— Но ведь вы не можете здесь оставаться, — заметил Генри.

— Пожалуй, и правда — нет, — согласился мистер Форкетт и несколько неохотно стал подниматься по насыпи.

Не сговариваясь, все пятеро пассажиров, которые раньше ехали в одном вагоне, снова сели вместе. Едва они вошли, как двери сомкнулись и поезд тронулся. Норма вздохнула с облегчением и сбросила с головы капюшон.

— Мне кажется, что я уже почти дома, — сказала она. — Не знаю, как и благодарить вас, мистер Уотс! Но это мне послужит хорошим уроком. Уж теперь я и близко не подойду к прилавку с чулками, разве только, когда у меня будут денежки в кармане…

— Я присоединяюсь к благодарности, конечно, — сказал Генри. — Хотя мне все еще кажется, что здесь какая-то ошибка. Официальная и общепринятая точки зрения где-то перепутались, но я вам чрезвычайно признателен за то, что вы, как бы это сказать? Поломали всю эту бюрократию…

Миссис Брэнтон протянула Кристоферу затянутую в перчатку руку:

— Конечно, вы понимаете, что я попала сюда по какому-то глупому недоразумению, но вы спасли меня от долгих и томительных разговоров с бестолковыми чиновниками. Надеюсь, вы как-нибудь отобедаете у нас? Мой муж, несомненно, захочет поблагодарить вас лично.

Наступила длительная пауза. Постепенно до всех дошло, что мистер Форкетт не торопится благодарить Уотса, и все уставились на него. Форкетт сидел, опустив глаза, погруженный в собственные мысли. Затем он поднял голову, посмотрел сначала на остальных пассажиров, а потом на Кристофера Уотса.

— Нет, — сказал он наконец, — мне очень жаль, но я не могу с этим согласиться. Боюсь, что я рассматриваю ваш поступок как антиобщественный, граничащий с подрывной деятельностью.

Уотс, который был весьма доволен собой, сначала удивился, затем нахмурился.

— Прошу прощения! — сказал он с выражением искреннего недоумения.

— Вы совершили очень серьезный проступок, — сказал мистер Форкетт. Как можно говорить о прочности существующего порядка, — продолжал он, если мы перестанем уважать наши традиции и институты? Вот вы, молодой человек, только что разрушили такой институт. А ведь ад — это весьма солидное общественное установление, и мы все верили в него, в том числе и вы сами, пока не взяли и не поломали. Нет, я никак не могу этого одобрить!

Остальные пассажиры смотрели на мистера Форкетта, ровно ничего не понимая.

— Но, мистер Форкетт, — сказала Норма, — ведь вы не хотели бы снова оказаться там, с этими чертями?

— Милая девушка, дело вовсе не в этом, — сказал мистер Форкетт с упреком в голосе. — Как человек, обладающий чувством гражданской ответственности, я категорически протестую против всего, что может подорвать уверенность общества в правильности установленного порядка. Поэтому я еще раз повторяю, что я рассматриваю поступок этого молодого человека, как нечто весьма опасное, граничащее с подрывной деятельностью.

— Но если это общественное установление дутое… — начал было Кристофер Уотс.