Лежу на спине возле костра. Балдею. Положил гитару на пузо и перебираю струны. Изредка бросаю взгляды на суетящуюся возле котла Ленку Андронову. Заметив, куда я смотрю, она заливается краской.
— Сережка! Помог бы лучше, — не выдерживает она.
— Не мешай творческому процессу. Продолжай священнодействовать с хлебом насущным. Ты меня вдохновляешь! — вещаю загробным голосом.
Ленка не выдерживает и смеется.
Вечером у костра, после ужина, в перерыве между песнями я все-таки пытаюсь убедить всех, что стоит вернуться по старой дороге назад. Потом доехать на автобусе или попутке до ближайшего места к следующей плановой стоянке и без труда дойти до места. Пугаю продолжительностью маршрута и худшей, чем сегодня дорогой. Вижу, что Михалыч задумался. Танька пристально смотрит на меня. Вероятно, вспомнила про мои пророчества. Ребята же отнеслись к моему предложению легкомысленно. Переломил сомнения Сашка Конкин:
— Чего там не пройти? Пройдем!
«Выеб…тся перед девчонками», — мысленно комментирую с неприязнью.
— Если Маринка не будет по дороге снова нырять за рыбой, — добавил Серега Иванайнен, вызвав смех.
Решили проголосовать. Большинство были за продолжение похода по маршруту. Против нового пути были только я, пострадавшая сегодня Маринка и Танька. Михалыч воздержался. «После завтрашнего перехода будете по-другому относиться к разумным советам», — предполагаю я. Только потом поход пойдет гладко и советы не потребуются. Заметил ревнивый взгляд Саньки на меня.
Утром, после завтрака свернули лагерь и отправились в путь. На этой бывшей дороге даже тропы не было. Заболоченные участки были обширней, раздеваться приходилось чаще. Извалялась в грязи не одна Маринка. Пришлось делать несколько привалов для отдыха, как правило, на сухих возвышенностях в заброшенных деревнях.
Вероятно, когда-то это была единственная дорога, ведущая из нашего города в сторону соседнего районного центра. Она тянулась через ряд деревень и сел. Потом южнее построили новое шоссе, выпрямив путь. Шоссе на том участке прямое, как по линейке. Единственный участок на шоссе, где можно разогнаться на своей машине до максимальной скорости в нашем районе. Старая дорога оказалась никому не нужна, кроме местных жителей. Деревни постепенно обезлюдели и были признаны не перспективными. Жители окончательно покинули их. Анализирую, двигаясь в колонне, выдирая ноги из вязкой земли.
Пройдет еще лет двадцать и от многих из этих домов не останется следа, а места поселений зарастут молодым лесом. «Пока еще есть возможность надо бы прочесать их, поискать иконы и прочую старину», — планирую на очередном привале, оглядывая заброшенные дома. «Сколько же подобных труднодоступных, забытых деревень в нашем районе?» — задаюсь вопросом. Если не будет продолжительных дождей в ближайшие недели, дороги и тропы подсохнут. «Надо ребят направить сюда в июле», — принимаю решение. Вокруг грибные и ягодные места. Вон сколько прошли черничников, брусничников и клюквенников. Заодно и ягоды можно пособирать. Напрямую от шоссе до некоторых деревень — около километра через лес и болото.
Один из таких привалов сделали в Душкино. На протяжении всего пути Толя Чапель фотографировал нас на маршруте и на отдыхе для истории и для Походного дневника. «Только уже не будет фотографии нас с найденной одной из больших икон. Икона уже давно у Соломоныча», — замечаю про себя. Но, как и должно быть, он сфоткал всех нас на фоне деревянной церкви.
«Сколько же культурных ценностей пропадет вместе со старыми домами в заброшенных деревнях?» — ужасаюсь мысленно.
К вечеру доплелись до конечного пункта участка маршрута — деревни Сырец. К концу все уже вслух сокрушались, что не послушались вчера Соловьева. Маринка громче всех злорадствовала. Только Санька и Михалыч упрямо и молча перли вперед.
Волоча находилась всегда слева от нас в нескольких сотнях метров, но подойти к ней не было возможности из-за обширной заболоченной поймы. На следующей точке маршрута мы должны увидеть, наконец, реку.
Лагерь уже не разбивали. Заняли два соседних приличных дома и на полу расстелили палатки. Поужинали чаем и бутербродами. Сил ни на что уже не было. Даже отмываться не хотелось. Большинство решили постираться завтра у реки.
На следующий день через пару километров вышли к шоссе и по обочине двинулись к третьей точке маршрута деревне Ильицыно. По дороге прошли несколько деревень. В Ильицыно Михалыч отправил нас на противоположный конец деревни, а сам куда-то свернул. Последним в ряду деревенских домов стоял двухэтажный дом зеленого цвета с вывеской у входа. Мы устало развалились перед зданием. Минут через пятнадцать ожили, задвигались. Девчонки пошептавшись, гурьбой отправились за дом. На плохочитаемой табличке разобрал — Школа-интернат.
Появился Михалыч с какой-то женщиной. Она открыла дверь в здание и пригласила нас. Отперла одно помещение с двумя рядами металлических кроватей. Матрасов и подушек не было.
— Вторую спальню тоже открывать? — смотрит на Михалыча.
Он перевел взгляд на девчонок. Те разом загомонили, кто отрицательно, кто соглашаясь.