Я вас люблю

У нее перехватило горло от рыданий, и вывалившейся из-под шляпы прядью она принялась вытирать глаза.

Покрый мя в настоящий день, и сохрани мя от всякого искушения противного, да ни в коем гресе прогневаю Бога и молися за мя ко Господу. Да утвердит мя в страсе Своем, и достойна покажет мя раба Своея благодати…

«Я здесь хуже всех! – сверкнуло у нее в голове. – На мне одни грехи, я никого не любила, кроме него! И я никого не жалела! И Бог мне послал испытания! Нет, если бы только мне… Он всем нам послал испытания только за то, что я нагрешила и я виновата! Я буду просить Господа, чтобы Он простил меня, чтобы Он не карал за меня никого из них! Ни Тату, ни Алексея Валерьяновича, ни няню, ни Алису! Ни всю нашу бедную эту семью! И маму! И маму пускай не карает! Я хуже ее, я намного всех хуже! Но я все исправлю! Сейчас побегу к ним и все расскажу! И Коле скажу, что ему только лучше, когда он один, без меня, ему лучше…»

Вся мокрая от слез, с опухшим и красным лицом, она еще раз перекрестилась и быстро вышла из церкви, но почему-то побежала не в сторону Арбата, чтобы попасть домой, а к Каменному мосту, который особенно ослепительно сверкал на солнце. Пахнущая свежестью, еще сонная, но уже полностью освободившаяся ото льда река почти не двигалась, и в ней, в звуке ее еле слышного пошлепывающего прикосновения к камню, была какая-то успокаивающая простота. Река эта словно бы понимала то, чего не понимали и никогда не смогли бы понять попавшие на мост люди, которые и не смотрели на нее, поглощенные своими делами и заботами.

Дина Ивановна Форгерер свесилась через перила. Голова у нее слегка закружилась.

– Зачем это я прибежала сюда? – глядя на сонную и величавую воду, спросила она себя. – Ведь я торопилась домой!

Она подставила лицо солнцу, и вдруг в золотой тишине услышала низкий и сдержанный голос:

Ночью нас никто не-е встретит,Мы простимся на-а-а мосту…