Я-Ведьма!

— Тогда расписывайся.

Подняв бланк и пробежав по нему глазами, я спросила.

— А что будет со вчерашним протоколом? Я хочу убедиться, что вы не используете его против меня и не обвините в даче ложных показаний.

— Ты что мне условия ставить будешь? — зло изумился Дубравин — вообще мозги все отбили?

— Если хотите, чтобы я подписала новый протокол и у вас было меньше работы, то в чём проблема? — спокойно спросила я.

Тихо выматерившись, мужчина всё протянул мне вчерашний документ, позволяя сличить номера и едким тоном уточнил.

— Теперь ты довольна?

— Нет — всё тем же тоном сказала я.

От Дубравина вновь повеяло сильными эмоциями, которые я непримянула впитать.

— Ты что совсем охренела? Издеваешься надо мной?!

— Нет — ответила я — Хочу здесь уничтожить первый вариант, после того как распишусь во втором. Мне не нужны обвинения в даче ложных показаний. Всё честно.

— Ты идиотка?! — спросил мужчина, повысив голос — зачем мне тебя обманывать? Это же ко мне вопросы возникнут, если всплывёт два разных протокола с одним номером!

— Чтобы на карандаш взять? Шантажировать меня? — предположила я всё так же спокойно — Вы не проявили жалости к несовершеннолетней девчонке, которую сначала избили, а потом хотели изнасиловать. Вы плюёте на закон и сами решаете, как его использовать в своих целях. Считаете, я могу вам верить?

«Разозлила я тебя, урода! — с удовлетворением думала я, впитывая всё больше и больше энергии — Не понравились мои слова! Очень не понравились! А всё потому, что это правда! И тебе это известно!»

— Да не звезди! — едва ли с ненавистью глядя на меня прошипел мужчина — Сама за дозу на всё готова была, а сейчас невинную овечку из себя строишь?! Да навидался я таких как ты за свою жизнь! Говорите одно, а в голове всё совсем другое. Что? Думаешь мне заняться по-твоему нечем? Всё бросить и вытаскивать твою задницу из болота в которое ты вновь запрыгнешь после выздоровления? Нет уж! Увольте!

— Отличные оправдания для того, чтобы засунуть голову в песок! — сказала я и решительно поставив подпись во втором документе, порвала первый.

Вырвав у меня из руки папку со своим экземпляром, Дубравин удовлетворенно кивнул, а я ощутила в его эмоциях алчность и едва заметное лёгкое сожаление, когда он смотрел на порванный мной на мелкие кусочки документ.

«Так он что?! — наконец дошло до меня — Не просто от лишней работы избавлялся? А решал чужую проблему за деньги? От Артурчика? Нет. Этот гол, как сокол. Значит, от тех двух мужиков?! Получается так! Падаль!»

Я сильно разозлилась и ощутила, как темнота внутри меня активизировалась. Я смотрела на удовлетворённого Дубравина, складывающего документ в папку и глядя на него мысленно пожелала.

«Да чтобы ты потерял в сто раз больше, чем от них получил!»

С последним сказанным про себя словом, какой-то тёмный сгусток вылетел из моей груди и попал в живот следователя, впрочем, тот этого совершенно не заметил.

Забрав у меня остатки протокола, мужчина подошёл к раковине и подпалил его, а затем смыл пепел водой.

— Вот и всё — сказал он с удовлетворением — Я же говорил, что два документа с одним номером мне и самому ни к чему?

Я молчала, не обращая внимание ни на резкий запах паленой бумаги, ни на слова Дубравина. Вместо этого пыталась понять: «Что сейчас вообще произошло?»

Не прощаясь, следователь закинул зажигалку в папку и вышел из палаты, а на том месте, где он только что стоял обнаружилось несколько выпавших купюр.

«Сбылось?!» — удивлённо подумала я, вспомнив слова пожелания отправленного в мужчину и, пока соседки не вошли, метнулась к умывальнику, подняла обронённые купюры и, засунув их в карман халата, вернулась на кровать…

А тем временем следователь неспеша вышел из больницы, сел в свой автомобиль и, заведя его, достал телефон.

— Да, Петя, это я. Всё получилось. Не поверишь, она даже рыпнуться попробовала, представляешь? Ага. Совсем страх потеряла. Под дуру сначала косила, но я её быстро раскусил. Что? Да. Затоптал баранку. Задержанные? Ну, видимо, следует отпускать — хохотнул мужчина — Получается состава преступления нет. Думаю, они за это на нас в обиде не будут. Да. Всё. Я на обед. Потом зайду.

Дорогой японский внедорожник медленно покатил вперёд, оставив после себя на снегу небольшую лужицу масла.

Интерлюдия

Входная дверь с грохотом распахнулась и в тесную захламлённую квартирку влетело двое крепких мужчин. Они без лишних разговоров подскочили к сонному и пытающемуся подняться с дивана хозяину и, опрокинув его на пол, принялись бить ногами. Больно, но аккуратно, чтобы ничего не сломать или не нанести фатальных повреждений. Этот человек всё ещё мог быть полезен их старшему.

— Пасть закрой! — рявкнул один из здоровяков, когда хозяин квартиры громко вскрикнул и мощным ударом ноги выбил воздух из его груди.

— Хватит! — раздался тихий, но уверенный голос и в грязную захламлённую комнату с горящей тусклым светом лампочкой под потолком вошёл худощавый узкоглазый мужчина средних лет со шрамом на щеке, коротким ёжиком седых волос и резкими чертами на обветренном лице.