Я вещаю из гробницы

— История — словно кухонная раковина, — ответил Адам. — События идут кругами, до тех пор, пока, рано или поздно, не уходят в трубу. О многом забывают. Многое путают. Многое скрывают. Иногда дело просто в небрежности.

За последние полтора столетия попадались любители, превратившие в хобби поиски обломков нашей островной истории преимущественно ради собственного просвещения и развлечения, но с последними двумя войнами они почти перевелись. В наши дни прошлое — это роскошь, которую никто не может себе позволить. Ни у кого нет на это времени.

— А у вас? — поинтересовалась я.

— Я пытаюсь, — ответил он. — Хотя не всегда преуспеваю.

— Это все? — уточнила я.

— Все?

— Все, что вы хотели мне рассказать? Ради чего я дала клятву молчать?

Его лицо омрачила тень.

— Боюсь, — сказал он, — это только начало.

Он подобрал еще один камешек, как будто собираясь снова бросить его в уток, но потом передумал и уронил его между пальцев.

— Дело в том, — продолжил он, — что примерно в последние десять лет кто-то наткнулся на заметки келаря Ральфа и принял их всерьез настолько, что спрятал их поглубже в куче старого пергамента. И есть у меня такое подозрение, что все дело в бриллианте.

— В посохе святого Танкреда? — Я присвистнула.

— Именно.

— В его гробнице! — сказала я, переступая с ноги на ногу.

— Полагаю, да, — подтвердил Адам. — Ты что-нибудь знаешь о бриллиантах в истории?

— Немного, — ответила я. — Только то, что они когда-то считались одновременно отравой и противоядием.

— Так и есть. Считалось, что бриллианты могут делать невидимым, защищать от дурного глаза и, во всяком случае если верить Плинию Старшему, давать людям силу видеть лики богов: «Anancitide in hyfromantia dicunt evocari imagines deorum». В начале шестнадцатого века благодаря венецианцу по имени Камилл Леонард верили, что они помогают лунатикам и одержимым дьяволом. Он также полагал, что они приручают диких зверей и предотвращают ночные кошмары. Бриллиант на нагрудном знаке иудейского первосвященника, как некогда считалось, в присутствии невиновного человека становится чистым и затуманивается в присутствии виновного. И раввин Иегуда, как сказано в Талмуде, во время своего путешествия возложил бриллиант на просоленных птиц, и они ожили и улетели вместе с камнем!

— Вы в это верите?

— Нет, — ответил Адам. — Но я предпочитаю помнить о том, что если считается, что вещь может оказывать определенное воздействие, то часто так и бывает. Также мудро было бы помнить о том, что бриллианты, согласно поверьям, обладают определенной властью над человеком и могут даже заставить пойти на убийство.

— Вы говорите о мистере Колликуте? — уточнила я.

— Откровенно говоря, да. Вот почему я хочу, чтобы ты держалась от церкви подальше. Позволь мне с этим разобраться. Вот зачем я в Бишоп-Лейси. Это моя работа.

— Правда? — спросила я. — Я думала, это дело инспектора Хьюитта.

— Есть много всего на земле и на небе помимо инспектора Хьюитта, — сказал Адам.

— Могу я задать вам один вопрос? — поинтересовалась я, собираясь с мужеством.

— Попробуй.

— На кого вы работаете?

Воздух между нами внезапно похолодел, как будто подул призрачный ветер из прошлого.

— Боюсь, я не могу тебе ответить, — сказал он.

17

Вернувшись в Букшоу, я засела в лаборатории за свой дневник. Опытным путем я обнаружила, что изложение мыслей на бумаге помогает очистить разум точно так же, как, согласно урокам миссис Мюллет, яичная скорлупа очищает консоме или кофе, но в этом случае, ясное дело, просто действует химия. Альбумин, содержащийся в яичной скорлупе, обладает свойством притягивать и связывать мусор, плавающий в темной жидкости, и потом это все можно извлечь и выбросить единым комком: идеальное описание писательского процесса.

Я взглянула на Эсмеральду, водрузившуюся на чугунный лабораторный стенд и, склонив голову, присматривавшую за двумя яйцами, которые она снесла в моей кровати: двумя яйцами, которые я сейчас варила в закрытой стеклянной мензурке. Если ее и печалило зрелище трагической гибели ее отпрысков в кипятке, Эсмеральда этого не показала.

— Держи верхнюю губу, или клюв, жесткой, — сказала я ей, но ее больше интересовала бурлящая вода, чем мои фальшивые соболезнования. Куры намного менее эмоциональны, чем люди.

«Паровые яйца делюкс де Люс» — так я назвала мое изобретение.

Омерзительные яйца вкрутую с зеленым ободком вокруг желтка, смахивающие на планету Сатурн с ядовитыми кольцами, — их готовила миссис Мюллет, и одна мысль о них вызывала у меня тошноту — вынудили меня найти химическое решение проблемы.

Яичная скорлупа, рассудила я, состоит главным образом из карбоната кальция CaCO₃, который хоть и не кипит, пока не достигнет очень высокой температуры, тем не менее при ста градусах Цельсия — в точке кипения воды — начинает разлагаться.