Я вижу твой голос

Все сельпо похожи друг на друга так же, как и кучки алкашей перед входом в них. Годы проходят, а тут ничего не меняется, что тридцать лет назад, что тридцать лет вперёд. Те же рожи, тот же ассортимент на прилавке.

Он и сам не знал, зачем идет к магазину, но ноги несли его туда. Классическое трио стояло и наскребало по карманам мелочь на бутылку. Одним из собутыльников был колоритный дед с папироской во рту и белоснежной окладистой бородой, двое других громко гоготали.

– Да, Иваныч, мастак ты байки травить!

– А ты, Федька, зубы не скаль! Я правду говорю!

– Значит, получается, что эта девчонка махонькая подошла к какому-то дереву, ни с того ни с сего стала рыть землю палкой и клад нашла? – Федька подмигнул третьему. – И что же там было? Золото да сапфиры?

– Врать не буду, про золото не слышал, но вроде бриллиантов там было много, во как! А если не верите мне, то сходите на Ленина, 5, да и спросите хозяйку, Идой её зовут, что да как было! Она, наверное, ещё не померла… – Дед сердито раскурил папироску…

Он замер, вслушиваясь в разговор. Вот оно что!

Участок, который находился по подслушанному адресу, был не ухожен, да и дом не выглядел жилым. Он подошёл к двери и постучал. Никто не отозвался. На соседнем участке послышалось шевеление, и над забором появилась голова в синем платке:

– Ты, сынок, ищешь кого?

– Вы не подскажете, где Ида?

– Какая она тебе Ида? Ты ей в правнуки годишься!

– А я и есть правнук! Потерянный!

От разговорчивой старушки он узнал, что Ида Шахгельдинова жива, но сильно хворает, проживает в городе и приезжает на дачу крайне редко. Выудив городской адрес, он ушёл.

* * *

Маргарита Трошина появилась в отделении больницы, где работала Аня Князева, чуть больше года назад. Двадцати лет отроду, без комплексов, без обременительных жизненных обстоятельств. Не красавица, но с тем самым пресловутым шармом, который безостановочно притягивает к себе мужиков, которых Трошина выбирала тщательно и придирчиво. Сейчас она находилась в той стадии развития женской особи, когда уже хочется своего дома, мужа и финансового благополучия. Вот именно с этим прицелом она и присматривалась к мужчинам в отделении в первый же день работы. А мужчины присматривались к ней.

Макияж Риты поначалу вызывал глубокий шок: яркие тени, красная помада и вызывающе длинные накладные ресницы. Этот мейкап в сочетании с девственно-белым медицинским халатом хорошо бы смотрелся при съемках порнофильма, но в настоящей больнице… Старшая медсестра Инна Михайловна немедленно вызвала Трошину к себе и учинила разнос, который случайно услышал заведующий отделения – Ревкат Юсупович Сулейманов, умнейший человек, великолепный диагност и тонкий психолог. Он вмешался в непрерывный поток обличительных слов и сказал:

– Инна Михайловна, уважаемая, вы, конечно, правы, но… Мне кажется, что в этом что-то есть…

Старшая от возмущения чуть не задохнулась.

– Да. Да… Что-то есть… – невозмутимо продолжил заведующий. – Ну-ка, милочка, – он обратился к новенькой, – пройдитесь-ка по мужским палатам…

Эффект был грандиозным! Даже самые безнадёжные больные стали лучше себя чувствовать и заранее готовились к дежурствам Трошиной. Кто брился, кто зарядкой стал заниматься. Ревкат Юсупович остался доволен и говорил удивлённым коллегам: «В них дух мужской крепнет, а значит, жить дольше будут». Так и окрестили это отделение «зоной двух ангелов». Анна Князева была «ангелом небесным», а Трошина – «ангелом земным».