Я влюбилась в четверг. Прынцы без сердца

– Номер 432? Мадам проживала у нас два дня вместо оплаченных семи, и теперь у нее есть кредит в нашем отеле. Госпожа Натал`e Лап'oшкина? Все верно? – неправильно расставляя ударения в трудных для нее имени и фамилии, уточнила молодая киприотка, заметив, что ее собеседница непонимающе рассматривает зажигалку, которую она ей протягивала. На серебряной поверхности изящной вязью были выгравированы чьи-то инициалы «А. К.».

Кто такой «А. К.»? И где голубой конверт, который Лапушкина сказала, что в спешке оставила в отеле?

– Вы уверены, что мадам забыла именно это?.. – сомневалась Алла.

– Да, да. Конечно. Мы проверяем номера после каждого постояльца. Эту красивую вещь оставила мадам Лап'oшкина.

– Что ж, спасибо. – Алла взяла наконец то, что ей предлагали, и полезла за кошельком, чтобы отблагодарить девушку за оказанную услугу.

– Спасибо. Я передам эти деньги горничной, – хитро улыбаясь, произнесла сотрудница гостиницы. – Там вверх дном все перевернуто было, вы, русские, погулять любите…

– Да, да… Конечно, – пробормотала Алла, не обращая внимания на сказанное. Она пошла к выходу, но среагировала все-таки, обернулась и подняла руку, привлекая внимание удаляющейся сотрудницы гостиницы. – Извините! Вы сказали, что в номере было все перевернуто?

– Да. – Девушка изобразила руками кавардак и добавила словами, кривясь в улыбке: – Пришлось убираться очень долго и тщательно…

– Странно… Но она мне ничего не говорила! Я бы знала, если… – Алла покачала головой, оправдываясь, но ледяная гримаса киприотки с каждым мгновением становилась все «любезнее».

– После отъезда мадам в номер никто не входил… Только она. И мужчина…

– Что вы так улыбаетесь? – ощетинилась Савинова. – Горничной заплачено, и за номер тоже. Есть еще какой-то ущерб, который надо возместить?

– Нет. Спасибо. Мне надо идти, – перепугалась служащая гостиницы.

– Вот и идите. Ко всем… – выпалила Алла по-русски, с чувством, и сама пошла вон.

Обойдя весь дом еще раз, как тигрица, загнанная в клетку, в поисках лазейки на свободу, я села к телевизору со свежим номером журнальчика «Остров женщин» на коленках. По одному каналу никак не заканчивался сериал, где женщины сплетничали о мужчинах, по другому шло дневное женское ток-шоу о тех самоотверженных, у которых мужья алкоголики, по третьему и четвертому – реклама шампуня и краски для волос. Да от такой жизни хочется наголо подстричься, напиться до чертиков и телевизор из окна выбросить!..

Когда зазвонил телефон, я как раз выключила «дурманный ящик» и собиралась почитать очередную статью моей приятельницы-журналистки Таньки Сметаниной.

– Алло…

– Долетела? Как дела? Как сын? Родители? – Это была Алла Савинова. Вяло, но конкретно она перечислила все свои вопросы разом.

– Все в порядке с ними. Слава Богу! У сына царапины, синяки… Ничего страшного… А как тебе заголовок новой статьи Танюхи Сметаниной: «За мужчинами в лес по грибы. Как отличить съедобный экземпляр от несъедобного»?

– Ужас. Никогда не произноси такое вслух. У стен тоже уши есть. Что они подумают?

– Кто, уши?

– Нет, стены…

Мы помолчали. Каждая думала о своем.

Я первой решила поддержать разговор.

– Вот… Брожу по дому в поисках самой себя. Никак не переварю кипрские приключения. Хотела просто отдохнуть недельку, на пляже поваляться, заодно день рождения по-тихому отпраздновать, а тут… Сплошные удары судьбы…

– Неправда. Какую вечеринку я в честь твоего тридцатитрехлетия закатила!

– Отличную… Если бы еще Костас Касулидис вернулся с нее домой…

– Да ладно. А твое свидание с любовью всей жизни господином Круатье чего стоило? Француз. Банкир. Мужчина-сказка. Ах!.. – нарочито восторженно разохалась Аллочка, игнорируя мой траурный тон.

– Не трогай Филиппа! Ты ж сама ему сказала, что я приеду!.. – буркнула я еще раздраженнее. Разговор явно не клеился.

– Он достал меня! – пожаловалась Алла равнодушно. Голос ее снова был сухим, отсутствующим. – Звонит из своего Парижа, вроде по делу, а сам выспрашивает: «Когда Наташка приедет? Когда она на Кипре будет?» На этот раз твой Филиппок за приятную новость о твоем местонахождении ящик французского шампанского мне пообещал… Как было не продать тебя при таких обстоятельствах?

Алла явно вредничала, как будто это я позвонила ей не вовремя и теперь заставляла ее разговаривать насильно. Неужели опять что-то случилось? Я знала эту ее привычку: сталкиваясь с какими-то проблемами, Алла переставала слышать окружающих, хотя и умудрялась поддерживать с ними разговор. Давая ей время на обдумывание, я продолжала говорить сама:

– Бог с ним, с Филиппом… Я рада, что мы снова увиделись. Попрощались… – Я решила не ссориться. Наоборот, сейчас мне был необходим совет разумной Аллы. – Савинова, меня другая проблема беспокоит… Я пока летела домой – в аэропорту, в самолете – все думала, переживала… Ругала себя, что с утра до вечера на работе… Родители с Пашкой возятся, а меня не видят совсем. Я после развода вообще сыну мало времени уделяю. Ему с горы свалиться надо было, чтобы я все бросила, раньше времени с Кипра прилетела, на даче застряла.

– Ммм… – послышалось на том конце провода.