Я возьму твою дочь

— Он закрыл его тканью. Я ремонтировал краны, и ткань упала. Он не знает, что я видел портрет. Возможно, он разозлится, если узнает об этом, иначе бы он его не скрывал.

Донато кивнул.

— Тогда забудь обо всем этом. Важно то, что наконец-то у Софии есть друг. Ничего лучше для нее и быть не может, правда?

— Да, ничего лучшего с ней случиться не может.

Риккардо повторил его слова, но сам далеко не был убежденным в этом. Донато немного успокоил его, однако сомнения остались.

15

Сразу же после Рождества выпал снег.

В обед еще ничего не предвещало этого. Небо было слегка затянуто облаками, и казалось, что в любой момент выглянет солнце. Однако на улице значительно похолодало.

Йонатан зашел в кухню. София стояла возле мойки и мыла посуду после обеда. Она делала это медленно и аккуратно, проводя рукой по каждой тарелке до тех пор, пока не чувствовала ни малейшего сопротивления на поверхности, а значит, тарелка была чистой. И она очень редко ошибалась.

С тех пор как Йонатан стал частым гостем в кухне семьи Валентини, она стала мыть посуду очень тщательно. Ей было неприятно, что сковородки, которые висели на стене за плитой, были липкими от жира. Она чувствовала запах плесени на варенье и на pecorino.

Она работала на ощупь, принюхиваясь, и постепенно, хотя и медленно, навела в кухне порядок. Но это было делом трудным и заняло много времени.

— Поедешь со мной? — спросил Йонатан. — Я собираюсь в Сиену.

Ее лицо просияло.

— Да, с удовольствием! Тебе там что-то нужно?

— Ничего определенного. Мне просто захотелось немножко прогуляться, а заодно купить кое-что для тебя. Что-нибудь красивое из одежды. У тебя только дешевые вещи с базара, а мы, может быть, найдем там что-нибудь особенное.

— О…

София не знала, как реагировать на его слова, и смущенно стояла перед Йонатаном, как маленькая девочка. Через двадцать минут они отправились.

— Пахнет снегом, — сказала София, когда они ехали по аллее кипарисов.

— Ты помнишь, как бывает, когда идет снег?

— Да, — сказала она, — да, помню немного. Но гораздо лучше я помню, как пахнет снег и как тихо становится, когда он покрывает все. Тогда наступает тишина. Ни одна птица не поет, лес капитулирует. Двигатели машин мурлычут тише, потому что никто не ездит быстро, и больше нет шума, когда воздух как будто лопается между шинами и асфальтом. Потому что воздух успевает уйти через легкий снег.

— Я этого и не знал.

— Да, так оно и есть.

— А что тебе приходит в голову, когда ты думаешь о снеге?

— Ничего. Я думаю о белой мягкой ткани, которая останавливает время, заглушает шум и суету. А потом я слышу гортанные песни инуитов и печальную музыку аккордеона, нижу орлов, парящих над заснеженными горами, и слышу, как воют волки. Это все бывает не в этой стране, а там, далеко, наверху, на севере, где я никогда не побываю.

— Может быть, я однажды повезу тебя туда.

София улыбнулась. Когда Йонатан свернул на асфальтовую дорогу возле Сан Гусме, она тихо сказала:

— Я влюбилась в тебя, Йонатан.

Он ничего не ответил, только сжал ее руку.

Два дня назад он позвонил в банк и узнал, что на его счет поступили пятьсот евро, которые перевела Яна. Его первой мыслью было вернуться за итальянскими сказками, напечатанными для слепых, и сцепив зубы заплатить за них двести семьдесят евро, но потом он передумал. Красивое платье — это, конечно, идея получше.

Полтора часа Йонатан ходил с Софией из магазина в магазин, но не нашел ничего, что ему понравилось бы.

Незадолго до того, как София решила объявить забастовку, потому что устала и у нее уже не было желания еще куда-то идти, Йонатан увидел брючный костюм, который понравился ему с первого взгляда. Он был серо-голубого цвета, с отливом, с зауженными брюками.

— Надень, пожалуйста, этот костюм, — сказал он, — он чудесный.

София ощупала материю.

— Что это такое? Шелк?

— Восемьдесят процентов хлопка и двадцать шелка. Пожалуйста, примерь его!

Он провел ее в примерочную и задернул занавеску.

Когда София вышла оттуда, у Йонатана перехватило дыхание. Именно так она и выглядела. Именно так.

Ему пришлось сесть, потому что закружилась голова. Похожий костюм был на Жизель в день его рождения. Тысячи раз он желал, чтобы время повернуло вспять, чтобы не случилось ничего из того, что произошло, и чтобы он смог с ней потанцевать. Танец с дочерью-красавицей в день рождения.

И тут же в памяти всплыла картина из патологоанатомического отделения. Ее еще не вскрывали, она все еще лежала в своем серебристом брючном костюме на таком же серебристом столе. Он ожидал, что она будет голой, прикрытой лишь белой простыней, но она выглядела так, словно спала и в любой момент могла открыть глаза, улыбнуться, подняться и поехать с ним домой. Вот только если бы не было крови… Засохшей крови у нее в ухе и в ноздрях, полотенца на изувеченном лице и слипшихся волос, которые стали такими же жесткими, как и все ее мертвое тело.

К ним подошла продавщица.

— Брючный костюм очень подходит вашей дочери.

Йонатан вздрогнул и вернулся от воспоминаний к действительности.