Я всегда буду с тобой

То, что грудные дети не переносят коровьего молока, она, конечно же, знала, но у нее просто больше ничего не было… Перекипятив вечернее молоко от своей коровы Зойки и разбавив его наполовину водой, баба Федора попробовала накормить изголодавшуюся девочку с чайной ложки. Однако грудной ребенок пить с ложечки еще не умел. Малышка постоянно кашляла, молоко разливалось, и в результате большая его часть оказывалась на полотенце. Но кое-что ей все-таки досталось. Поздно ночью уставшая, но сытая девочка уснула.

До самого утра Федора Семеновна думала о том, что ей делать с подкидышем. Сама поднять девочку она не сможет. На это у нее уже не было ни сил, ни денег. Хорошо все взвесив, пожилая женщина решила ехать с девочкой в райцентр. Но где-то в глубине души ее мучили угрызения совести: ведь это именно ей Бог послал несчастного ребенка, именно она обязана о нем заботиться. А она от него вроде как избавляется. И как только первый луч солнца заглянул в ее комнату, баба Федора поставила перед собой икону Богородицы и, опустившись перед ней на колени, поклялась, что никогда не бросит эту девчушку на произвол судьбы. И покуда у нее на столе будет краюха хлеба, половину она всегда отдаст ребенку.

Передав девочку в руки врачей, Федора Семеновна дала ей свою фамилию и действительно никогда ее уже не оставляла. Даже когда маленькая Катя поначалу оказалась в детском доме в Черкассах, она раз в месяц обязательно ее навещала. Девочка привыкла к ней, искренне радовалась ее нехитрым гостинцам. А когда Катюша получала от доброй бабы Федоры сладости и лимонад, у нее был настоящий праздник. Воспитатели хорошо знали Катину бабушку, знали и о том, как старушка, пересаживаясь из одного автобуса в другой, преодолевает девяносто километров пути, чтобы пару часов провести с осчастливленной малышкой.

Поэтому, когда Кате исполнилось семь, директор дома ребенка приложила немало усилий для того, чтобы Катю Ткаченко перевели в Шполянский интернат, до которого от небольшого села Лозоватка было всего восемь километров. С тех пор жизнь Кати разделилась на две части: пасмурную и солнечную. В пасмурной были строгие учителя и воспитатели, докучливый холод и постоянное чувство голода. Подружек у нее не было. Обозленные и завистливые одноклассницы ненавидели ее за то, что на выходные она уезжала «домой», что училась лучше всех в классе, да еще мальчишки-старшеклассники все время заглядывались на нее. Ее ненавидели даже тогда, когда она привозила для них вкусные домашние пирожки с вишнями и когда она на праздники дарила им собственноручно связанные шапочки и шарфы.

– Девочка моя, – тяжело вздыхая, гладила ее по голове баба Федора, – ты должна их понять. У тебя есть я, а у них, бедолаг, нет никого. Будь к ним добрее, и добро тебе воздастся сторицей.

И Катя старалась изо всех сил. Она старалась быть прилежной и отзывчивой, выполнять все поручения воспитателей, ведь только тогда она сможет снова поехать к любимой бабушке, отогреться на ее восхитительно теплой печке и от души наесться самого вкусного на свете борща и перепички. Ради этого она готова была стать Золушкой.

Каждый день Катя прилежно училась, а после ужина до блеска, с песком, как учила ее бабушка Федора, начищала в столовой засаленные кастрюли. Вместо детских игр она усердно вязала учителям красивые вещи и обшивала детишек из младших классов. И все это ради тех солнечных дней, когда она снова сможет обнять свою добрую бабушку Федору и, глядя в звездное небо, заснуть под самую интересную на свете сказку про Ивасика Телесика.

Шел год за годом. И что бы ни случалось, какую бы боль и обиду она ни переживала, ее грела любовь, которую дарила ей бабушка Федора. Катя знала, что однажды придет день, когда она, прижавшись к теплой груди старушки и выплакавшись, расскажет ей о всех своих печалях и горестях. И бабушка Федора ее поймет и пожалеет, прижмет к груди и посоветует, как поступить дальше.

Но когда Кате исполнилось пятнадцать лет, жизнь нанесла ей новый, ошеломительный удар. В тот не по-летнему серый и пасмурный день, в пятницу, она, как всегда, пришла на остановку возле озера, ожидая автобуса. Умостившись на высокой скамейке, девочка незатейливо рисовала ногой на земле какую-то абракадабру. Настроение у нее было отличное! Ведь впереди ее ждали почти три выходных дня в Лозоватке! В этот момент Катя издалека увидела племянника бабы Федоры, Анатолия Ивановича Поповича. Для нее – дядю Толю. Сорвавшись со скамейки, Катя со всех ног понеслась ему навстречу.

– Добрый день, дядя Толя! – весело поздоровалась она.

– Здравствуй, Катюша, – кивнул он и отчего-то нахмурился. – Ты куда собралась?

– А куда еще, если не к бабе Федоре! – весело, щурясь на солнце, ответила Катя.

– Вот как, – задумчиво протянул сосед и как-то странно, пристально посмотрел на нее.

Его взгляд и тон, которым он произнес эти слова, Катю насторожили. Она знала Анатолия Ивановича как очень веселого и разговорчивого человека. Сердце девочки сжалось в дурном предчувствии.