Я всех их знал. История моих знакомств, серьёзных и не очень

Хайт приехал из Германии, всё сначала разругал, потом понял, что разругал напрасно, что-то добавил, что-то подправил, и мы напечатали первый тираж газеты «Треффунг», что в переводе означает «Встреча». В принципе печатать было не обязательно, можно было сделать плёнки и отослать их в Германию. Но я решил сэкономить деньги нашему компаньону Фридману, ведь у нас напечатать было в три раза дешевле. И напечатал. В этом и была моя ошибка. Мы сдали газету Фридману 15 декабря. Надо было тут же отвезти её в Германию и перед Новым годом начать продавать. Фридман вывез газету 1 февраля, а продавать начал и того позже, к 8 Марта. Кому к 8 Марта нужна новогодняя газета? Так наш незадачливый продюсер загубил свою же собственную хорошую идею. В то время в Германии ещё не было ни одной газеты на русском языке. Хайт связывал с этой газетой своё будущее. Сорок тысяч марок в месяц на троих не так плохо для начала. Он бы сидел там, я собирал материал здесь, он добавлял местную тематику, а Фридман продавал. Увы, ничего не получилось.

Году в 94-м я пригласил Хайта в свою передачу «Шоу-Досье». Естественно, с артистами, которые исполняли, с Петросяном и Хазановым. Передача получилась хорошая. Кроме одного момента. Мы хотели сделать конкурс со зрителями. На каждый анекдот из публики мы с Хайтом рассказываем свой на эту же тему. Однако он заволновался, и мне пришлось самому выходить из положения. Спонсоры, приглашённые мной, дали нам три бесплатные путёвки в Италию по 1000 долларов – мне, режиссеру и Хайту. Но за жён надо было заплатить. Однако Хайт пожалел денег и за 500 долларов продал мне свою путевку и, думаю, на меня же и обиделся.

А дальше у нас возник конфликт. Он уже подал на выезд в Германию. Был очень нервный, раздражённый. Мы встретились в «Современнике» на юбилее Волчек. В антракте стояли в фойе, мирно беседовали. И я к чему-то сказал, что, наверное, Люся на меня обиделась за Италию. Он вдруг побагровел и начал нести такие гадости, что я опешил. Наговорив гадостей, он развернулся и пошёл в туалет. По пути встретил мою жену и сказал ей: «Я обидел твоего мужа». А я даже не разозлился на него. Я вдруг увидел, что он слабый человек, а я всегда считал его сильным. Больше мы с ним не общались. Хазанов позвал меня выступать в своём юбилейном концерте в Израиле, но, так как Хайт участвовал тоже, я отказался. Потом Хайт уехал в Германию.

Когда он приезжал в Россию, он был у Петросяна и сказал ему, что жалеет о ссоре со мной. Однако мне так и не позвонил.

Почему он уехал? Он очень был обижен. На всё и на всех. Из-за всяких пертурбаций он потерял все свои деньги. Хайт при советской власти хорошо зарабатывал, был лауреатом Госпремии за «Кота Леопольда». И вдруг все его сбережения накрылись медным тазом. Это был для него тяжёлый удар. Кроме того, ему надоела зависимость от Хазанова. Она его очень тяготила. Да и сын его уже жил в Германии, закончил там Академию художеств. К тому же Хайт боялся возвращения коммунистов, а в то время оно могло быть вполне реальным. А ещё его самолюбию был нанесен сильный удар: люди гораздо менее талантливые добились большего – правда, не по творчеству, а по деньгам. Но для него именно деньги были мерилом человеческого успеха.

Он там, в Германии, в 2000 году умер. Очень жаль. Он был удачливым человеком и очень талантливым. Мы сами делаем свою судьбу. Он сделал её так, как понимал.

Когда-то в Киеве на концерте Хайту пришла записка от зрителя: «Поймает ли Волк Зайца?» Хайт моментально ответил: «Пока хочет есть Волк и хотят есть авторы фильма – Волк Зайца не поймает».

Зал бурно аплодировал и хохотал.

Владимир Шаинский

Удивительный был композитор Владимир Шаинский. Песни просто золотые – «На дальней станции сойду», «Чунга-Чанга», «Голубой вагон», «Один раз в год», «Родительский дом» и ещё много-много шлягеров.

А человек был ещё более удивительный.

Мы с ним как-то выступали в городе Выкса на металлургическом заводе. Когда он выступал, пел свои песни, зал умирал со смеху. А тут ему прямо на сцене подарили рабочую робу и каску. Он всё это надел на себя и сел к роялю. Пел очень громко и экспансивно, в зале просто рыдали от смеха.

Мы с ним писали какие-то песни, и однажды он позвал меня к себе домой. Жил он на Садовом кольце, напротив кинотеатра «Форум», этаже на шестом.

Встретил он меня в трусах, рядом с ним стояла его жена, младше Шаинского лет на тридцать.

Он тут же спросил:

– Ты «солнышко» на турнике крутить можешь?

– Нет, – признался я.

– Смотри.

Он подошёл к турнику, стоявшему посреди комнаты, и стал крутить «солнышко». А было ему уже пятьдесят с лишним лет.

Потом он приседал на одной ноге, делая «пистолет».

Потом сел к роялю и сыграл мелодию для моей песни.

Потом он позвал меня на балкон, влез на перила балкона и с перил перешагнул на карниз. Он стоял на высоте шестого этажа, прижавшись спиной к стене. Мне просто стало плохо, а он спокойно постоял и вернулся на балкон.

Когда я через несколько дней рассказывал обо всём этом девушкам из авторского общества, они смеялись так, что у Вали Ивановой пошла носом кровь.