Я встретил вас…

И распростясь с тревогою житейской,И кипарисной рощей заслонясь, —Блаженной тенью, тенью элисейской,       Она заснула в добрый час.И вот, уж века два тому иль боле,Волшебною мечтой ограждена,В своей цветущей опочив юдоле,На волю неба предалась она.Но небо здесь к земле так благосклонно!..И много лет и теплых южных зимПровеяло над нею полусонно,Не тронувши ее крылом своим.По-прежнему в углу фонтан лепечет,Под потолком гуляет ветерок,И ласточка влетает и щебечет…И спит она… и сон ее глубок!..И мы вошли… все было так спокойно!

Так все от века мирно и темно!..Фонтан журчал… Недвижимо и стройноСоседний кипарис глядел в окно._________________Вдруг все смутилось: судорожный трепетПо ветвям кипарисным пробежал, —Фонтан замолк – и некий чудный лепет,Как бы сквозь сон, невнятно прошептал.Что это, друг? Иль злая жизнь недаром,Та жизнь, – увы! – что в нас тогда текла,Та злая жизнь, с ее мятежным жаром,Через порог заветный перешла?

Декабрь 1837

Генуя

«Давно ль, давно ль, о Юг блаженный…»

Давно ль, давно ль, о Юг блаженный,Я зрел тебя лицом к лицу —И ты, как бог разоблаченный,

Доступен был мне, пришлецу?..Давно ль – хотя без восхищенья,Но новых чувств недаром полн —И я заслушивался пеньяВеликих Средиземных волн!И песнь их, как во время оно,Полна гармонии была,Когда из их родного лонаКиприда светлая всплыла…Они все те же и поныне —Все так же блещут и звучат;По их лазоревой равнинеСвятые призраки скользят.Но я, я с вами распростился —Я вновь на Север увлечен…Вновь надо мною опустилсяЕго свинцовый небосклон…

Здесь воздух колет.Снег обильныйНа высотах и в глубине —И холод, чародей всесильный,Один здесь царствует вполне.Но там, за этим царством вьюги,Там, там, на рубеже земли,На золотом, на светлом Юге,Еще я вижу вас вдали:Вы блещете еще прекрасней,Еще лазурней и свежей —И говор ваш еще согласнейДоходит до души моей!

Декабрь 1837

Турин

«С какою негою, с какой тоской влюбленной…»

С какою негою, с какой тоской влюбленной[18]Твой взор, твой страстный взор изнемогал

                                                         на нем!Бессмысленно-нема… нема, как опаленныйНебесной молнии огнем!Вдруг от избытка чувств, от полноты                                                    сердечной,Вся трепет, вся в слезах, ты повергалась                                                            ниц…Но скоро добрый сон, младенчески беспечный,       Сходил на шелк твоих ресниц —И на руки к нему глава твоя склонялась,И, матери нежней, тебя лелеял он…Стон замирал в устах… дыханье уравнялось —       И тих и сладок был твой сон.А днесь… О, если бы тогда тебе                                            приснилось,Что будущность для нас обоих берегла…Как уязвленная, ты б с воплем пробудилась,       Иль в сон иной бы перешла.

Декабрь (?) 1837