Я – взмах крыла бабочки

Тогда в молодости зной июля меня совершенно не обременял. Сенокос. Я граблями сопя от усердия и отмахиваясь от назойливых мух, переворачивала скошенную и уже подсохшую траву. Свекровь в тот раз долго сокрушалась, что не с той стороны участка начала шевелить траву, не по солнцу. А я не понимала да и сейчас не пойму, какая тут может быть существенная разница в действиях. Тогда мы всем семейством жили в деревне, настоящей деревне, не такой прилизанной макетной. У нас в большом хлеву теснилась живность в виде коровы, телёнка и курочек, а в сезон после официальной работы начиналась вторая смена во дворе и огороде. Вкалывали как проклятые, и временная передышка наступала только с прилётом «белых мух», то есть снега. Мне молоденькой и не искушённой праздной жизнью хотелось полноценного отдыха где-нибудь в приятной обстановке, хотелось поехать к морю, сходить в театр. Много чего тогда хотелось, а мечты те сбылись только здесь и сейчас. Мечты мои почти все сбылись, но в то время это было ценнее, нужнее что ли. Меньше бы с мужем ругались, любили бы друг друга сильнее. Тогда же я хотела с матерью вдвоём съездить на её историческую родину под Ярославль, но не получилось. Откладывали поездку, долго копили деньги, а потом уже и не с кем было ехать, матери не стало. В те годы, едва повзрослев, в матери я нашла подругу преданную и любящую. Я знала, к кому можно было обратиться в трудную минуту, даже просто поговорить, рассказать о своих проблемах. Я могла спокойно доверить матери любую тайну, любой секретик. Мы казались родственными душами, а когда она ушла в мир иной, я почувствовала себя ущербной, словно у меня что-то отрезали, руку или ногу. Я словно лишилась источника радости. Напрасно считается, что время лечит, не в этот раз. Время не лечит, а боль утраты только притупляется. Я отчаянно стремилась стать таким же незаменимым другом для сына. Я считаю, не достаточно самой любить, надо воспитывать юную душу, приучать к трудностям, учить видеть чужие страдания. Я была плохой матерью. Я только смогла приучить сына не замыкаться в себе, а обращаться ко мне в трудную минуту — мать не откажет, чем-нибудь да поможет, хотя бы советом.

И тут нарисовалась собственной персоной Душечка:

— Проснись и наслаждайся! И как ты можешь спать сидя? Соседи, милые люди, меня угостили и тебе кусочек лакомства прислали, — внученька сунула мне в руки тарелочку с дымящимся мясом. Или может быть, это не было мясом? Я посмотрела на ближайший дом и помахала приветственно рукой этим милым людям. Они замахали руками и поулыбались в ответ. Легко быть добрым, когда живёшь в достатке, и как же бывает трудно поделиться с ближним последним куском хлеба. Уж я-то знаю.

Что за милое наваждение, иметь всё необходимое, не думать ежеминутно о хлебе насущном, приглашать в гости друзей, дарить необременительные подарки и наносить ответные визиты.

— Что-то тебе взгрустнулось, бабуленция моя! — Душечка пыталась вырвать меня из грёз обыденности. Признаюсь, с моей внученькой некогда скучать. И правда, она потащила бегать по необъятным сверкающих лабиринтах. Но сначала мы вместе с соседями заглянули в лесок, тот что за нашим домом, и обнаружили там небольшое озеро. Природа роскошная, вода в озере тёплая, и мы купались в нём. Летний зной приятно обволакивал плечи, мы позагорали. А как же иначе? Этот маленький кусочек земли не отпускал, не хотел отпускать.