Я жил в суровый век

Маргарита слушала их с горькой улыбкой, а если дети были очень напуганы, она рассказывала им что-нибудь ободряющее, стараясь рассеять их страх. Если кто-нибудь из них был особенно печален, Маргарита обнимала его, прижимала к себе, утешала, чувствуя биение маленького сердечка рядом со своим сердцем. Если же они радовались и громко смеялись над неудачами немцев, она радовалась вместе с ними.

И наступил день, когда она сказала им, что разделяет надежды всех людей, что верит в скорое окончание войны, в то, что немцы будут разбиты и навсегда изгнаны из их страны, и вот тогда...

В тот день она вернулась очень взволнованная. В маленькой комнатке, единственной свидетельнице ее страданий, она сидела, сжав руки, и впервые раздумывала о страданиях всех людей — в прошлом и в настоящем — во всех уголках мира. Она думала и о том, как расцветающая надежда на лучшую жизнь в будущем рождает в людях стремление бороться за это будущее. А что, если в этой огромной надежде всех людей есть и ее маленькая частица?.. Ерунда... Но она уже не могла отделаться от этой мысли.

Двор дома Пардикарисов граничил с двором Стурнасов — простых людей, перебивающихся поденной работой, которых Пардикарисы удостаивали не большим, чем «добрый день». Глава семьи был сапожником, он умер несколько лет назад. Мать, чтобы вырастить двух сирот, занялась поденной работой, но вскоре тоже умерла. Их дочь Ангеликула была сверстницей Маргариты. Они вместе ходили в начальную школу, но, когда Маргарита поступила в «Арсакио», ей запретили встречаться с Ангеликулой.

Каменная стена, разделявшая дворы, обвалилась, и куры Стурнасов разгуливали по двору Пардикарисов. Ангеликула часто перепрыгивала через развалины, будто бы для того, чтобы выгнать кур, но ей просто хотелось встретиться с Маргаритой. Завидев Ангеликулу из окна, Маргарита тотчас спускалась во двор и бежала к ней, раскинув руки.

— Маргарита! — тут же слышался голос из дома — кто-то опять подстерег ее.

— Что? — Руки ее бессильно опускались, и полный горечи взгляд обращался к Ангеликуле.

— Поднимись на минутку наверх, моя золотая...

— Завтра, Ангеликула, хорошо?

— Завтра, — грустно соглашалась Ангеликула. Так бывало каждое лето...

Возвращаясь как-то из школы после окончания занятий, Маргарита пошла прямо к Ангеликуле. Сердце ее громко стучало. Минуту она в нерешительности постояла у двери, потом постучала. Никто не открывал. Опустив голову, она направилась домой.

Несколько ночей перед этим она мучительно раздумывала, почему именно теперь она хочет пойти к Ангеликуле, что ей скажет, как встретит ее Ангеликула, что ответит и что будет потом. В мыслях ее это событие принимало огромные размеры. Это было не только первым шагом к людям, в этом было еще что-то более значительное.

Брат Ангеликулы, Николас Стурнас, был одним из первых коммунистов в городе и все последние годы находился сначала в ссылке, а потом в концлагере. Маргарита знала об этом. И все же решила пойти к ним.

Но никто не открыл ей дверь... Она пошла и на следующий день. Опять закрыто. Нет там никого или просто Ангеликула увидела ее и не захотела открыть? И снова Маргарита почувствовала безнадежность. Она ожидала, что вслед за этим наступит прежняя пустота и безразличие, но это не случилось, и Маргарита испугалась. Беспорядочные мысли о полуразвалившейся стене, разделявшей дворы, о двери, которую ей не открыли, об Ангеликуле, которая не хочет больше её видеть, о коммунисте Николасе, о страданиях людей и их великой надежде не давали ей покоя. Теперь ей было еще тяжелее — она снова одинока, но без прежнего спокойного безразличия к окружающему...

Однажды, придя из школы, она поднялась к себе в комнату, бросила портфель и села у окна, дожидаясь темноты. Когда все в доме улеглись, она спустилась во двор. Лил дождь. Она перепрыгнула через стену и очутилась во дворе у Стурнасов. Слабый красноватый огонек мерцал в одном из окон. Она стояла под дождем и смотрела на него... Все это было похоже на сон... Она постучала пальцем по стеклу.

— Ты пришла? — открыв дверь и обняв Маргариту, спросила Ангеликуле, будто давно уже ожидала ее.

Постепенно, вечер за вечером, к ним возвращалась прежняя детская привязанность. В маленькой комнатке с красноватым светом они снова привыкали друг к другу. Каждый вечер после уроков Маргарита, прошмыгнув мимо своего дома, оказывалась у Ангеликулы. Разговор шел о тех же новостях, которые дети приносили в школу: о войне, о положении на фронтах, о России, о великом подъеме народов, Николас всегда незримо присутствовал при их беседах. Ангеликула с жаром рассказывала обо всем. Маргарита же с неутолимой жаждой впитывала в себя новости и иногда засиживалась у подруги до поздней ночи.

— Не ходи улицей, — говорила Ангеликула, — в последнее время полиция стала интересоваться нашим домом.

Она провожала Маргариту до стены, и та перепрыгивала через развалины.