Я — Златан

Я бросился к нему, и мы схватились. И всерьез. Мы хотели душу друг из друга вытрясти. Брутально вышло: мы, два парня под цент- нер каждый, катались по траве, орудуя даже коленями. Конечно, вокруг собралась вся команда, нас пытались растащить. Но это было непросто, совсем непросто. Мы просто озверели от бешен- ства, да, именно так. На поле всегда много адреналина: игра — это схватка. Но тут его было сверх меры, мы дрались не на жизнь, а на смерть. Но тут произошло самое странное.

Огучи Оньеву вдруг со слезами на глазах стал молиться богу. Он крестился, а я думал: что это с ним? И решил продолжить. Это, правда, выглядело чересчур. Тут подоспел Аллегри, тренер.

Ибра, успокойся!

Это не помогло. Я просто-напросто сгреб его, оттащил в сто- рону и снова ринулся к Оньеву. Но меня остановили товарищи по команде. И хорошо сделали. Потому что это могло плохо кон- читься. Позднее Аллегри вызвал нас обоих. Мы пожали друг другу руки и извинились. Но Оньеву был холоден как лед и официален. Ты холоден, ладно, и я буду, нет проблем. И я поехал домой. По- том мне позвонил наш босс, Галлиани. И, заметьте, я не люблю винить других. Не по-мужски это. Дерьмо, если просто сказать, особенно в команде, где ты вожак.

Слушайте, — сказал я Галлиани, — на тренировке произошла дрянная история. Я виноват, и готов ответить. Я прошу прощения, а вы должны меня наказать.

Ибра, — ответил он, — это «Милан». Мы так не работаем. Ты уже извинился. И давай глядеть в будущее.

ГЛАВА 27

Говорят, что это добрейший человек на Земле. Отучи Оньеву похож на боксера-тяжеловеса. Двухметрового роста и весит под центнер. В «Милане» он не имел твердого места в основном соста- ве команды. Зато раньше был признан лучшим легионером бель- гийского чемпионата и игроком года в США. И он хотел поддеть меня.

Я не такой, как другие защитники, — сказал он.

Это хорошо!

Меня не бесит твоя болтовня. Твой рот, который не закры- вается.

Ты о чем?

Да ладно. Я видел тебя в игре. Ты все время препираешься, — продолжил он.

Мне это надоело.

И не только потому, что я устал от защитников, которые все время провоцировали меня. Я болтать не люблю. Я беру реванш на поле. Я за свою жизнь столько дерьма наслушался: меня и гре- баным цыганом дразнили, и мать мою обзывали и всякое-разное. А хуже всего это: Вот встретимся после матча! Это, блин, о чем? На парковке встретимся или как? Глупее не придумаешь. Я вспомнил Джорджо Кьеллини, центрального защитника «Ювентуса». Мы играли вместе, а потом, когда я уже был в «Интере», мы встрети- лись на поле. Он все время висел на мне: «Давай-давай, это ведь не как раньше, а?» Он провоцировал и провоцировал, а потом блоки- ровал меня захватом сзади. Как самый настоящий трус, понимае- те? Ведь парня сзади себя ты не видишь. Я согнулся и почувство- вал боль. Сильную боль. Но ничего не сказал. Я никогда в таких ситуациях не разговариваю, отвечаю тем же. В данной ситуации я сделать ничего не мог, просто не успевал. И уже после финального свистка я подошел к нему, схватил за волосы и оттаскал, как про- винившегося пса. Кьеллини испугался. Я увидел это.

Ты ведь хотел подраться? Так чего обосрался? — прошипел я и ушел в раздевалку.

тебя, и вдруг Зеедорф бьет головой и мяч попадает в стойку. Од- ним словом, игра.

На пятой минуте я с мячом приближался к воротам «Интера». На мне висел Матерацци. Он словно бы говорил: «Врешь, не уйдешь!» Но он слишком увлекся — толкнул меня, я упал на траву, и, конечно, по- думал: будет пенальти? Будет? Должно быть. Но точно я не знал. Вокруг поднялся шум. Игроки «Интера» волной подняли руки. Что за черт!

Тут рефери вбежал в штрафную и я глубоко вздохнул. Пенальти! Бить буду я, вы только представьте. Я чувствовал за спиной свою команду и не сомневался, что они все думали: «Ибра, не промах- нись! Ради всего святого, не промахнись!»

Передо мной были ворота и вратарь, а на трибуне за ними все ультрас «Интера». Они бесновались. Они свистели и орали. Они готовы были на все, чтобы мне помешать, а у некоторых были лазерные указки. Зеленый луч уперся мне в лицо, и Дзамбротта взбесился. Он отправился к рефери.

— Какого черта они мешают Ибре? Они слепят его!

Но что тут поделаешь? Искать того, что направил луч? Это не- возможно, и я сосредоточился изо всех сил. Они могли направить на меня еще лучи, даже прожекторы. А мне надо было забить. И в эту минуту я точно понял: мяч полетит в правый угол ворот. Я по- медлил пару секунд и потом почувствовал: я просто не могу не за- бить. В начале сезона я уже промахнулся, пробивая пенальти. Это не должно повториться. Я заставил себя перестать думать. На поле много думать вредно, там надо играть. И я разбежался и ударил.

Я забил именно так, как собирался, мяч зашел в тот самый угол, и я поднял вверх руки и поглядел болельщикам «Интера» прямо в глаза: мол, вы, ублюдки долбанные, я сильнее вас! И тут, могу ска- зать, стадион взорвался; я посмотрел на табло: «Интер» — «Милан»; ноль — один, Ибрагимович. Было приятно. Я снова в Италии.