Я знаю тайну

– Я не говорю о ремейках. Я имею в виду классическую черно-белую версию с Кевином Маккарти.

– Черно-белую? Ну, это типа когда нас еще не было?

– Да. Но это фильм на все времена. Элис называет его идеальной метафорой отчуждения. Она говорит, что, если кто-то трансформируется в человека-стручка[6], как в фильме, это все равно как если бы чей-то муж или жена обратились в незнакомца, человека, который больше тебя не любит. И поэтому фильм куда сильнее, чем обычный ужастик: страх поражает тебя на глубинном психологическом уровне.

– Постой, с каких это пор ты снова заговорил об Элис?

– С… не знаю. Несколько недель. Вчера мы вместе с ней смотрели «Похитителей тел». Его показывали в девять часов, так что Присцилла Койл говорила правду, когда сказала, что она с мужем смотрела этот фильм.

– Ты провел ночь с Элис?

– Мы пообедали вместе, посидели перед телевизором, а потом я пошел домой.

– Напомни мне. Ваш развод стал окончательным сколько месяцев назад?

– Это не значит, что мы соединяемся.

Джейн вздохнула и положила свой влажный сэндвич с тунцом. Ну почему в последнее время все небезразличные ей люди принимают такие плохие личные решения? Сначала Маура отправляется к этой психопатке Амальтее Лэнк. А теперь вот Фрост, о котором она всегда думала как о младшем брате, опять затевает роман со своей бывшей женой. Она помнила его полуночные слезливые звонки, после того как Элис ушла от него к соученику по юридическому колледжу, помнила ночи, когда она мучительно размышляла, не отобрать ли у него табельное оружие, чтобы он чего не выкинул. Помнила и последующие месяцы, его бесконечные скорбные сообщения о неудачных встречах с женщинами, которые неизменно оказывались недостаточно красивыми или недостаточно блестящими, чтобы заменить эту суку Элис. Джейн видела, что трагический цикл повторяется: радость и разбитое сердце, радость и разбитое сердце. Фрост заслуживал лучшей доли.

Настало время для сурового урока.

– Уж поскольку вы снова общаетесь, Элис не говорила тебе, как поживает ее бойфренд? Тот, с которым она познакомилась в колледже?

– Она окончила колледж и получила степень.

– Тем легче ей ставить тебя раком в суде.

– Она меня не ставила раком. Мы разошлись цивилизованно.

– Вероятно, потому, что она чувствовала себя виноватой, трахаясь с этим юридическим студентом. Прошу тебя, скажи мне, что ты будешь благоразумен.

Фрост положил сэндвич и тяжело вздохнул:

– Знаешь, жизнь ведь вовсе не черная и белая, как ты, по-видимому, думаешь. Я ведь не просто так женился на Элис. Она умная, она красавица, она забавная…

– И у нее бойфренд.

– Нет, с этим покончено. Он получил работу в Вашингтоне, и они разорвали отношения.

– Ага. Так вот почему она прибежала к старому, надежному тебе.

– Господи Исусе, ты не понимаешь, что представляет собой рынок знакомств в наши дни. Это все равно что плыть в море, полном акул. Я побывал на двадцати пяти свиданиях, и все они были сплошным кошмаром. Женщины совсем не такие, как прежде.

– Ну да, у нас теперь клыки.

– И никто не хочет заводить роман с копом. Они все думают, что у нас проблемы с доминированием.

– Ну, у тебя-то точно. Ты позволил Элис доминировать в семье.

– Нет.

– Может, поэтому она снова влезла в твою жизнь, потому что знает: из тебя можно веревки вить. – Джейн подалась вперед, полная решимости спасти Фроста от ошибки, которая разобьет ему сердце. – Ты должен поступить правильно. Ты такой милый парень, умный. У тебя будет отличная пенсия.

– Прекрати. Ты всегда думаешь, что знаешь лучше. – Фрост, обычно бледный, раскраснелся от негодования. – И вообще, почему мы говорим об Элис? Мы обсуждали «Похитителей тел».

– Да-да, – вздохнула Джейн. – Кинофильм.

– Так вот, его и в самом деле показывали вчера по телику, как сказала миссис Койл. Значит, она говорит правду. И зачем ей убивать падчерицу?

– Затем, что они ненавидели друг друга?

– Когда ее муж придет в себя, он подтвердит ее алиби.

– Вернемся к Элис. Ты ведь помнишь, сколько боли она тебе причинила? Я не хочу, чтобы это повторилось.

– Все. Мы закончили говорить об этом.

Фрост смял обертку от своего сэндвича и встал. И вдруг его ударила по ушам система громкой связи больницы: «Код синий[7], палата семьсот пятнадцать, код синий, палата семьсот пятнадцать».

Фрост повернулся к Джейн:

– Семьсот пятнадцать? Это не…

«Палата Мэтью Койла».

Она понеслась вслед за Фростом, который первым бросился из кафетерия. «Седьмой этаж. По лестнице слишком высоко». Джейн нажала кнопку лифта. Раз. Другой. Когда двери открылись, она чуть не сбила выходящую из кабины медсестру.

– Я думал, с ним все будет в порядке, – сказал Фрост, пока лифт ехал на седьмой этаж.

– Инфаркт – это всегда серьезно. А мы не закончили его допрос.

Двери открылись, и они увидели, как мимо лифта пронеслась молодая женщина в хирургическом костюме, направляясь к семьсот пятнадцатой палате. Через открытую дверь палаты Джейн не видела пациента, только толпу больничного персонала вокруг кровати, непроницаемую стену хирургических костюмов.

– Вазопрессин не действует, – раздался женский голос.

– Так, еще раз. Двести джоулей.