Яд ревности

Все школьные годы Магда и Томка просидели за одной партой и были неразлучны. Их так и звали – Лыша и Луша. Клички, происходящие от фамилий – Елышева и Лушина, – почти всегда произносились вместе. Как раз тот случай, когда сходятся противоположности.

Магда и Томка были яркими антиподами. Зеленоглазая темноволосая Магда, стройная, спортивная и длинноногая, казалась сдержанной и холодноватой. Но на самом деле она была очень вспыльчива и порой выходила из себя так, что непоправимо портила отношения с людьми. Этих вспышек гнева Магда стыдилась, даже боялась и всячески с ними боролась. Она окончила факультет иностранных языков Тайгинского педуниверситета и работала в бюро технического перевода: переводила с английского и немецкого языков финансовые и юридические документы, разные инструкции и спецификации к импортному оборудованию. Работа не доставляла ей большого удовольствия, казалась скучной, но делала она ее блестяще и считалась ценным сотрудником.

Томка Лушина была яркой брюнеткой с большими выразительными карими глазами. Темпераментная, эмоциональная, Томка вела себя порой бесцеремонно и вызывающе, но Магда знала, что внутри она мягкая, незлобивая и очень ранимая. Помимо обычной школы Томка окончила еще и музыкальную, а потом Новосибирскую консерваторию и теперь играла на скрипке в симфоническом оркестре Тайгинской филармонии.

Уезжала после школы в Новосибирск одна Томка – скромная, застенчивая толстушка, а вернулась совсем другая. Магда прямо не узнавала ее. Томка ярко красилась и одевалась, вела себя уверенно и не комплексовала больше по поводу своей полноты. Но более всего удивило Магду новое увлечение Томки. Это была не более и не менее охота на мужчин! Причем охота спортивная – не ради «добычи», а ради самого процесса. Это было то, что называлось модным словечком «пикап».

С Томкой совершенно невозможно стало появляться в местах, где присутствовали мужчины. Стоило ей заметить достойный внимания объект, как начиналось…

Магда не понимала, как Томка это делает, но при виде «дичи» ее лицо совершенно менялось – глаза широко распахивались, на полных губах появлялась загадочная полуулыбка, что-то еще происходило с бровями, ресницами, даже с носом и ушами, и в воздухе разливался оглушительный аромат соблазна. Этот неощутимый запах притягивал мужиков словно магнит, они слетались к Томке, как осы на варенье, и начинали назойливо клеиться, порой так глупо и топорно, что тошно было смотреть…

– Ты, Томик, как самка тутового шелкопряда, выделяешь феромоны, вот к тебе самцы и сползаются со всех сторон, – язвила Магда.

– Кто такие эти шелкопряды? – рассеянно интересовалась Томка.

– Червяки такие, – объясняла он. – У них у первых эти феромоны и обнаружили…

– Никогда не думала, Магда, что ты обзовешь меня червячихой, – обижалась Томка. – И что это за неприличное слово на букву «хэ»?

– Не на «хэ», а на «эф», бестолочь! – сердилась Магда. – Феромоны – это летучие химические вещества, выделяемые животными для привлечения особей противоположного пола.

– Ты, конечно, можешь считать меня животным, – обиженно поджимала губы Томка, – только химия тут совсем ни при чем. Это – пикап! Это искусство, тонкое искусство, а не какие-то хреномоны!

– Человек – это тоже животное. А что касается пикапа… Раньше эти ужимки называли просто: строить глазки. А тут обозвали английским словечком и думают, будто открыли что-то новое! А ты с этим своим пикапом доиграешься! Нарвешься на какого-нибудь маньяка!

– Не зуди, – отмахивалась Томка. – Что я, нормального мужика от маньяка не отличу?

На это Магда не знала, что ответить, и только крутила пальцем у виска.

Подобные разговоры в разных вариациях происходили часто, но ни к чему не приводили. Томка продолжала пикаперствовать, или, как говорила Магда, «феромонить».

Пару раз появившись у Магды на работе, Томка произвела там эффект цунами. Кроткую и трепетную Любовь Моисеевну она шокировала своей одеждой, ярким макияжем, но более всего – привычкой употреблять в разговоре непечатные слова. Вежливого Бориса Михайловича Томка буквально вгоняла в ступор. При виде его Томка опасно оживлялась, и вокруг нее начинало клубиться и искриться такое мощное облако летучей химии соблазна, что бедный Борис Михайлович столбенел и терял дар речи. Магда, оттаскивая Томку подальше, шипела сквозь зубы:

– Лушина, перестань феромонить шефа!

Томка встряхивалась, как мокрая собака, возвращалась в нормальное состояние и наставительно говорила:

– Пикап – это спорт! А в спорте главное – постоянный тренинг!

Но самое удивительное впечатление Томка производила на Симону Юрьевну, заместительницу Бориса Михайловича, про которую все знали, что по паспорту она Серафима, но никто об этом и заикнуться не смел. Шумная, самоуверенная, категоричная Симона с командным голосом в присутствии Томки терялась и спешила убраться подальше, что доставляло немало злорадного удовольствия тем, кого заместительница доставала своей капризной въедливостью.