Яд в крови

– Эксперт-энтомолог может быть очень полезен при расследовании подобных преступлений, – заметила его младшая коллега.

Щеки у Гордона порозовели.

– Я знаю, что такое судебная энтомология, Хина! Просто пытаюсь понять, зачем нам нужен еще один криминалист, тогда как наши ребята вполне секут в энтомологии. Вообще-то я уже собрал образцы насекомых, – добавил он, указывая на свою сумку.

– Доктор Марвуд не просто судебный энтомолог, – возразил Пол. – Она еще и эксперт по паукам и насекомым в общем и целом. Ее отец был одним из ведущих специалистов по насекомым в стране – всему, что ей известно, она научилась у него.

– И что? Какое это имеет отношение к нашему делу?

– А как насчет этого материала в животах у убитых? По-моему, это паучий шелк.

Гордон пренебрежительно приподнял бровь.

Проигнорировав этого старого козла, Пол встал, стряхивая с колен своих мешковатых брюк ошметки коры.

– Пора навестить родственников этих людей, – объявил он, чувствуя, как живот у него закручивается узлом от одной только мысли об этом. – Позвоните мне, когда приедет доктор Марвуд.

А затем развернулся на каблуках и двинулся прочь, размышляя о том, какой ад вот-вот обрушится на эту тихую деревушку.

Глава 3

Когда Ванесса подъезжала к Гринсэнду, в динамиках стереосистемы ее служебного пикапа оглушительно гремела группа «Крэмпс»[3], и кондиционер тоже молотил на всю катушку. В отличие от серого Лондона, небо над Гринсэндом было ярко-голубым, а жара проявлялась в клубах теплового тумана над дорогой. Деревня раскинулась на лоскутном одеяле из лугов, поросших высокой травой, и пологих лесов, произрастающих на песчаной почве Гринсэндского хребта. Хребет этот простирался от Норфолка до острова Уайт и некогда, в раннем меловом периоде, представлял собой берег мелководного морского залива, оставившего после себя вересковые пустоши и кислые пастбищные луга – идеальные условия для процветания животного мира и растительности.

Много лет назад Ванесса поклялась себе, что никогда не вернется в Гринсэнд. Слишком много ужасных воспоминаний связывало ее детство с местными лугами. Но теперь у нее не было выбора. Погибли трое ее старых друзей. Трое старых друзей, в животах у которых предположительно обнаружили паучий шелк. Только вот в самом ли деле это паучий шелк? При мысли об этом Ванесса ощутила знакомое волнение ученого, столкнувшегося с очередной загадкой – пусть даже и с налетом чувства вины, – и все эти «почему» и «как» в ее аналитическом уме на миг перевесили весь ужас произошедшего.

Вскоре Ванесса увидела дорожный указатель, объявляющий о въезде в Гринсэнд – такой до боли знакомый, с выцветшими бабочками и жуками, ползающими по буквам. Свернув на главную улицу, проходящую через всю деревню, она миновала длинный квартал прилепившихся друг к другу одинаковых домов из темного кирпича, маленькую церквушку, паб, несколько магазинов, а затем и начальную школу, где отомстила за смерть мокрицы много лет назад.

Проезжая мимо дома, в котором прошло ее детство, Ванесса чуть сбавила скорость. К дому пристроили крытую террасу, а на лужайке перед ним стоял детский велосипед. Знали ли новые владельцы, что случилось с одним из детей, которые там некогда жили? Она бросила взгляд на окно, за которым располагалась спальня ее отца, представив себе, как он смотрит оттуда на нее, проезжающую мимо. Гордился бы он ею? Отец умер еще до того, как она получила докторскую степень. Как бы он отнесся к ее переезду в Нью-Йорк? Ванесса не сомневалась, что отец одобрил бы ее решение отложить переезд, чтобы помочь деревне, которую так любил. Ей придется постоянно напоминать себе об этом в течение следующих нескольких часов.

Наконец вдали показалось главное здание поместья под названием Оберлин-мэнор, вырастающее на горизонте, словно грозно вздетый кулак. «Оставьте Оберлин-мэнор справа, и вскоре увидите слева гринсэндскую ферму бабочек», – некогда инструктировал будущих посетителей веб-сайт этого местного туристического аттракциона. По-прежнему ли живут там Артур Оберлин и его сыновья? При этой мысли у Ванессы слегка скрутило живот.

Она отвела взгляд от поместья и сразу за поворотом дороги, ведущей мимо лугов к ферме, заметила две полицейские машины и небольшую толпу зевак, стоящих на траве перед ними. Когда проезжала мимо, многие оборачивались, чтобы посмотреть на нее. Ванесса узнала несколько лиц, несмотря на прошедшие годы. Интересно, подумалось ей, узнают ли они черноволосую женщину в ярко-красном пикапе «Мицубиси»… Она постарела, как и они. Теперь это уже не та стройная длинноногая любительница летних нарядов с копной золотисто-каштановых волос – волосы у нее выкрашены в густо-черный цвет, некогда худощавое, по-подростковому угловатое тело обзавелось множеством выпуклостей, а летние платья сменились черными брюками-капри и блузками с вырезом в виде сердечка.