Яд власти

— Ну что ж, — Губер опустила пистолет, гранату Ф-1 положила на подол платья, — что за приятный сюрприз ты мне принес?

— Думаю, он очень весьма кстати. Это касается Агаса Айхана.

— Я уже это…

Она не успела договорить. Имя Агас специально сказано для Лахно. Тот вытолкнул из-за занавески растерявшегося Гюнера. Сам же упал на пол. Закричала Людмила. Уланов же выстрелил, одну пулю он вогнал в красивое лицо террористки, вторую в горло помощника ее бывшего мужа и любовника. Уланову пришлось стрелять с обеих рук, благо он владел обоими ими, как одной. А пистолеты были готовы к бою, оставалось лишь вытащить их из куртки. Тела Губер и Гюнера забились в судорогах. Гранаты Ф-1 откатились к окну. Контролируя ситуацию, Уланов выдернул телефон:

— Молчун! Быстро в «Газель» и уводи ее на первую улицу, где наши машины. Там обезвредь взрывное устройство. Быстро, Саша.

Но за окном уже завелся двигатель. «Газель» пошла в безопасное место. Уланов поднял гранаты, выкрутил взрыватели. Теперь это были куски металла. Он присел на стул, вызвал на связь Смолинского:

— Да, — напряженно ответил тот.

— Все, Владимир Алексеевич. Госпожа Губер, ее любовник Тургай Гюнер нейтрализованы. Лахно при мне. Людмила, — он увидел, как из второй половины комнаты, где стояли кровати, вышла бледная Седова, — тоже. Примите «Газель» с отравляющим веществом. Я приказал Молчуну обезвредить взрывное устройство. Подключите к этому еще кого-нибудь.

— Значит, ты… это… все… значит? «Газель» у нас?

— Вам, товарищ полковник, не помешало бы граммов сто спиртика принять!

— Я докладываю об успешном завершении операции в Москву.

— Это ваше дело.

Появился Демко, он поднял Лахно. Посмотрел на трупы, качнул головой:

— Лихо, ничего не скажешь, а этого куда?

— К Смолинскому отведи и пусть свяжется с местной полицией. Трупы вынесут. Хотя это на усмотрение полковника.

Лахно подал голос:

— Гражданин майор, вы обещали.

— Обещал, сделаю. Идите. Демко с Лахно ушли, унесли и весь арсенал оружия банды.

Остались только Уланов и Седова.

Людмила стояла перед трупом Губер и смотрела на ее мертвое лицо.

Роман подошел к ней, прошептал:

— Не смотри, Люд. Не надо. И пойми, я не мог поступить иначе. Ведь тогда погибло бы много людей. Могло погибнуть. Да и смерть для нее лучший в данном положении исход.

— Почему?

— Что ее ждало? Следствие, закрытый суд и пожизненное заключение. Это до конца жизни в одиночной камере. А так? Алевтина и понять ничего не успела. Я попрошу, и ее похоронят на городском кладбище. Возникнет желание, сможешь с матерью или одна навещать иногда.

— Ты прав, мгновенная смерть — это лучше тюрьмы, из которой нет выхода. Мы сейчас поедем домой?

— Нет. Ты перенесла стресс, поэтому тебя отвезут в реабилитационный центр Управления. Там тобой займутся психологи. Да что я объясняю, ты сама врач, а как пройдешь курс, я приеду за тобой.

— Ты и сейчас хочешь, чтобы я была с тобой?

— Конечно.

— А сможем ли жить вместе после всего этого?

— Сможем.

— Господи, как я боялась.

Видя, что Людмилу может в любую минуту свалить истерика, Уланов вывел ее на улицу, крикнул Чернову, что находился неподалеку:

— Дима. «Скорую»!

— Вызываю.

— Сообщили в больницу, нужен катафалк.

— А есть он тут?

— Должен быть. А я пока…

Он достал боевую аптечку, из нее капсулу с сильнодействующим успокаивающим препаратом. Людмила проглотила капсулу.

Вскоре улица заполнилась народом. Тут и офицеры УФСБ, и вызванные Смолинским Громов и Киселева, задержанный, спецназ Управления, группа УФСБ Шанина. Отделение взвода химической защиты мотострелкового полка, что дислоцировался в соседнем районе.

Уланов посадил отрешенную вследствие действия препарата Людмилу в «Рендж Ровер», обратился к Смолинскому:

— Товарищ полковник, разрешите использовать внедорожник для отправки Людмилы в наш реабилитационный центр.

— Да для тебя, Рома, все, что угодно. Забирай. Заодно доедут и Громов с Киселевой. Да и нам надо сваливать. Отравляющее вещество Дунин передал химикам полка, под ответственность командира и особиста. В Москве довольны нашей работой. Светиться лишний раз нам нечего.

— А где моя машина?

— У усадьбы.

— Да, Владимир Алексеевич, оказывается, не такая уж и мирная жизнь гражданская.

— Да уж. Выпьешь?

— Нет! Домой. Устал как собака.

— Буду ходатайствовать о восстановлении тебя в должности и награждении.

— Вы меня лучше до машины довезите.

— Я тебе и водителя дам. Лазарева. Пойдет?

— Пойдет! С ним и выпьем!

Вскоре Уланов ехал в город. Из Карска вышел на шоссе, так что перемещались, можно сказать, без тряски.

Лазарев спросил:

— За водкой, командир, заедем?

— Обязательно. И за Петровичем, и за Гариным — начальником РОВД — заедем. Гулять так гулять. Согласен?

— Конечно.

— Но все это вечером. А я отдохну.

— Какие вопросы, командир? Сделаю все в лучшем виде.

— Деньги дома дам.

— Да у меня и свои есть.

Уланов откинулся на спинку сиденья переднего пассажира своей машины, которую вел прапорщик и… уснул. И приснилось ему большое поле, все покрытое ромашками. И Людмила, собирающая полевые цветы… В цветочном, как и поле, платье, такая красивая и такая желанная, ЕГО женщина.