Ядерные материалы

- А речь о другом, - прервал его Иван Васильевич. - Брата вашей жены сегодня остановила патрульная машина милиции, в салоне обнаружено нелицензированное огнестрельное оружие... Да и какая лицензия может быть выписана на пистолет "люгер"?

- Ага, - усмехнулся Егоров.

- Трассологическую экспертизу еще не провели, - безучастным тоном продолжил чекист, - но если пистолетик числится в разряде "замазанных" - вам, чувствую, придется выручать родственника... Впрочем, - отмахнулся легкомысленно, - я уверен, что он нашел его и вез сдать... Парень хулиганистый, конечно, однако я сомневаюсь в его причастности к заказным убийствам... А вы?

Пройдя длиннющим коридором гостиницыК лифту, Егоров замер на площадке, вглядываясь в свое отражение в стеклянной двери.

С внезапным ожесточением открылось, что даже в нечетком, размытом стекле все равно отчетливо заметна седина в висках, малиновые разорванные сосуды на скулах...

Ему уже непоправимо перевалило за сорок. Он, собственно, прожил жизнь. Прожил, не сумев оценить ее радостей, проносившихся мимолетно и суетно. Рискуя за блага, которых в общем-то и не видел. Не пора ли прижаться к обочине и встать на "ручник"?

Вечером он вылетел на Канарские острова.

Интуитивно он чувствовал, что несколько месяцев стоит пробыть там - у теплого океана, в уютном доме, рядом с женой и детьми.

Руководство группировкой он осуществит через налаженные каналы связи.

Конечно, эти месяцы отсутствия неминуемо принесут потери. Телефон никогда не заменит живого общения, тем более в политике и во власти. А допускать к делам толкового, всезнающего управленца, владеющего всеми вопросами, - то же самое, что пригреть гадюку за пазухой.

Да, эта поездочка на Канары по своей стоимости перекроет общий доход десятка турфирм, но что сделаешь - интуиция, никогда не подводившая его, талдычит о необходимости покинуть арену действий, да и вообще жизнь дороже любых миллионов... Их владельцы приходят и уходят, а они, миллионы, остаются.

Он пожалел, что пошел на поводу у этого безответственного раздолбая Крохина.

Хотя - кто знал?..

Нельзя приобретать не мирясь с утратами. А рискуя, всегда рассчитываешь на оправдание риска. Не рисковать же - значит не жить, а так... прозябать на теплых Канарах.

УОЛТЕР

Уже несколько дней его не покидало чувство, будто он очутился в западне.

Обходительный и льстивый араб - заказчик оборудования, с кем ему довелось общаться исключительно по телефону - сумел все-таки настоять на его, Уолтера, присутствии на судне, пообещав изрядный гонорар за участие в экспедиции, и он клюнул на предложение, соблазненный деньгами и романтикой путешествия.

Кроме того, араб оплачивал контракты, не допуская никаких задержек и торга, благодаря чему Уолтер позволил себе бессовестно завысить цены, ибо почувствовал - деньги на проект идут из бездонного кармана.

В один из контрактов закралась ошибка: молотки стоимостью в восемь долларов обозначили, благодаря опечатке, в восемьсот, и араб заплатил, ничуть не усомнившись в справедливости указанной суммы!

Уолтер решил, что если из пушки стреляют по воронам, то снаряды определенно казенные... И в приумножении личной прибыли стеснения не испытывал.

То есть, обретя клиента с увесистой мошной, пообещавшего ему участие в обеспечении следующего проекта, следовало пойти .на издержки, уступив настояниям об участии в экспедиции.

Прихватив с собой аксессуары для подводного плавания в тропических широтах, Уолтер вылетел в колыбель Октябрьской революции, ставшую ныне одной из ее могил.

Ничего радостного в своем визите в страну, из которой он некогда бежал, он не увидел: серый город, серое море, неуютное чрево стального судна, надменные ученые арабы, никого не допускающие в свою среду, и - всецело озабоченные службой молчаливые морячки.

Единственным объектом общения, таким образом, был Забелин, но все, о чем можно было переговорить, они переговорили в Нью-Йорке за несколько лет знакомства и совместной работы.

За неприветливой осенней Балтикой последовало стылое Норвежское море безотрадное, как сама тоска.

Каждый день лил плотный ледяной дождь, сумеречный быстротечный день быстро переходил в непроницаемую промозглую ночь.

Скучнейший и однообразный корабельный быт скрашивал лишь телефон спутниковой связи, и, лежа в каюте на диване с закрытыми глазами, Уолтер, слыша голос жены и звук телевизора, стоящего в гостиной, представлял себе, что он дома, и если пожелает, то пойдет сейчас в ресторанчик на Брайтон-Бич или, спустившись в подземный гараж, покатит на машинке к огням Манхэттена, побродит в неугомонной суете Гринвич-Виллиджа и Китайского квартала...

Дудки!

От американских берегов его еще отделяли сотни миль глубокой воды, взрезаемой мощным килем и неустанным вращением многопудовых винтов.

Последнее сообщение, полученное от жены, Уолтера расстроило и озадачило: во время кратковременного отсутствия супруги квартиру, располагавшуюся в одном из самых безопасных и тщательно охраняемых домов Бруклина, навестили воры.