Ядерные материалы

И - забегали мысли: случилась утечка информации, выяснен факт контрабанды, и на "Скрябин" прибыл опытный боевой опер...

Откуда же произошла утечка? Военные контрразведчики вышли на осведомителя из мафии? Или что-то унюхал сиганувший за борт потомок Моисея, категорически отказавшийся вернуться обратно на судно?

Капитан утверждал, что отчаянный бизнесмен просто психанул, лишившись связи с домом и не встретив поддержки в восстановлении обещанного ему постоянного контакта, но в данную версию Сенчуку не верилось. Мотив поступка у беглеца наверняка был иным.

Настораживала и разом возникшая к нему отчужденность со стороны Забелина - дружка коммерсанта. Отчужденность, граничащая едва ли не с неприязнью, ни малейшего повода к которой он не подавал.

Морской офицер, не искушенный в лицедействе, человек, чьей сутью были прямота и откровенность, гибкостью хребта и податливостью характера не отличался, не умея скрывать владевшие им чувства.

А потому, не усматривая почвы для столь резкой перемены в их отношениях, Сенчук начал подозревать, что кавторанг видел его в памятную ночь у каюты штурмана.

Заботила Сенчука и странная компания ученых арабов: их замкнутая жизнь, непонятные по смыслу ежевечерние сборища, похожие на религиозные диспуты, да и славяне-матросы, как он заметил, порой обменивались с иностранными учеными двусмысленными взглядами и краткими, неясного свойства репликами, что поселяло в старпоме ощущение их давнего, однако упорно скрываемого знакомства.

Сенчук буквально тонул в болоте разного рода сомнений. И спасательным кругом являлась установка на обязательность прибытия судна в Америку. Все то, что препятствовало данной установке, подлежало безжалостному устранению.

Главным потенциальным препятствием отныне виделся представитель МЧС, но с превентивными мерами по отношению к этому типу торопиться не следовало. Перерезать ему горло и скинуть в кильватер - особенной сложности не представляло, однако пропажа официального представителя, выполняющего, возможно, и секретную миссию, могла усугубиться катастрофическими последствиями: в этом случае "Скрябин" подлежал возвращению в порт приписки силовыми методами. То есть мог вступить в действие фактор международного сотрудничества между правоохранителями.

С другой стороны, сознавать присутствие на борту источника будущих неприятностей было невыносимо, и Сенчук полагал необходимым действовать на их упреждение.

С расстановкой сил он определился: существовал пакистанец Кальянраман, наверняка знавший о пребывании на борту криминального груза; возле него, как изменившая своего хозяина прилипала, крутился Крохин - его, Сенчука, откровенный подельник, и, пускай толку от этого хмыря было чуть, рассматривать его в качестве вероятного единомышленника определенно следовало.

В каюту Крохина он явился в полночь, после того как тот прибыл с аудиенции, назначенной новым боссом-арабом, давшим команду следовать прежним курсом - к месту упокоения "Комсомольца".

Войдя в каюту, Сенчук тут же учуял густой аромат алкогольного перегара и по осоловевшим глазам переводчика понял, что тот в одиночестве предается тяжелому ночному пьянству, хотя бутылку, выдающую порок, стыдливо убрал.

Крохин был одет в мятую футболку, кожаные сандалеты на босу ногу и украшенные изображением пчелок пляжные, до колен, трусы - просторные, как паруса бригантины.

В помещении, отапливаемом скрытыми за переборками трубами, пропускающими дизельные выхлопы, стояла душная жара.

- Ну что, дружок, - сказал Сенчук умиротворенным голосом, - кажется, мы можем пропустить по сотне капель за стабилизацию обстановки и здравие наших новых управителей... Как тебе они, кстати? Душевные ребята, а?

- Н-ну, так... - откликнулся Крохин и, сильно качнувшись, склонился над стоявшей у стола спортивной сумкой, откуда после некоторого раздумья вытащил непочатую бутылку с шотландским виски.

Судя по донесшемуся звяку, извлеченная бутылка покинула изрядную компанию своих собратьев.

"А ты, братец, назюзенный... - подумал Сенчук, холодно посматривая на переводчика. - И попиваешь как конь... Дрянь твое дело! Траченый пузырек не выставил, значит, стесняешься хвори своей, алкашик..."

- Ну-с, за тех, кто в море и на борту, - сказал Сенчук, пригубив пряно опалившую гортань жидкость. - Так вот повторяю вопрос: пришлись ли твоей широкой душе наши гости?

- Какие там гости! - нетрезво отмахнулся тот и рыгнул. - Ну, араб... Мой, так сказать, начальник номер один...

- Так ты его знаешь?

- Ес-стественно. Я с ним еще когда в Эмиратах... Н-да. Железный человек! А денег у него... - Вытянув губы, он многозначительно присвистнул. - Полбабок всего мира -его лично, от-твечаю!

- Чужие деньги как чужая любовь, - сказал Сенчук, неодобрительно рассматривая веселых пчел на "диабетических", как он их определил, трусах своего визави. - Завидовать - морока, а зариться - риск... Ответь-ка мне лучше вот о чем: в курсе ли этот шах и мат о содержимом известного тебе большого железного ящика?

Посвятив себя полуминутному раздумью, Крохин наконец-таки сподобился на сдержанный кивок.