Ядовитые стрелы Амура

– Года четыре. С Володькой мы познакомились сразу, как только я приобрел здесь жилище. Хорошими приятелями нас не назовешь, но иногда я к ним захаживаю. Редко, – добавил он, вцепившись в руль.

– А как ты можешь охарактеризовать их брак?

Новоселов равнодушно пожал плечами.

– О какой характеристике идет речь? И почему ты спрашиваешь?

– Мы долгие годы не виделись с Ларисой, – начала сочинять Копейкина, – встретились случайно в салоне красоты несколько месяцев назад. Тогда я и узнала, что теперь она жена обеспеченного человека и обитает в шикарном особняке. Но мне показалось… понимаешь, когда она говорила про Владимира, я не уловила в ее словах ноток любви.

– А ты, оказывается, натура сентиментальная, я бы даже сказал, очень. Ну какие нотки любви? По-твоему, она должна была рассказывать о Вовке нараспев?

– В вас, мужиках, нет ни капли романтики, – обозлилась Катка. – Не надо воспринимать мои слова буквально. Просто мы, я подчеркиваю, мы – женщины, как никто, умеем почувствовать, что одна из нас несчастлива в браке. Существуют определенные интонации, тембр голоса, когда дама говорит о муже. По ним-то как раз и несложно определить, любят супруги друг друга или всего лишь создают видимость прочных отношений.

– Ну ты и загнула, я ни фига не понял.

– Спрашиваю в лоб: как ты считаешь, их брак действительно строился на любви или же один из них преследовал какие-нибудь корыстные цели?

– Под одним из них ты, конечно же, подразумеваешь Ларису?

– Почему, я имею в виду обоих.

– Какая корысть могла быть у Вовки, он, как ты успела убедиться, упакован по полной программе.

– Кто знает?

– Ты сегодня какая-то загадочная. С одной стороны, мне нравится разгадывать женщин, тем более таких красивых, но с другой – я, ей-богу, не понимаю, куда ты клонишь.

– Ладно проехали, забудь, – Копейкина поежилась.

– Замерзла?

– Это нервное.

– Сейчас выпьешь чего-нибудь горячительного, вмиг в себя придешь.

– Никогда не питала особой любви к спиртным напиткам, но в данный момент не отказалась бы от рюмки водки.

Особняк Дмитрия практически ничем не отличался от дома Прериных, разве что обстановка была иная. А великолепие и шик – на уровне.

– Красивый домик.

– Чуть позже покажу тебе каждый уголок, а сейчас выпей, – Дмитрий подошел к бару и налил Катке бокал вина.

– Дим, я не хочу вина, оно меня не успокоит. После красного у меня полдня голова кружится, лучше налей водки.

Новоселов выполнил ее просьбу.

Как только огненная вода приятным теплом разлилась по телу, Катарина поморщилась.

– И все-таки отчего умерла Лариса? – тихо спросила она.

– Ты сама выдвинула гипотезу о неизлечимой болезни.

– Нет! – возразила она.

– Что нет?

– Теперь я понимаю: это невозможно, Лариска была абсолютно здорова.

– Неужели одна рюмка водки открыла в тебе дар ясновидения?

– Не иронизируй.

– Кат, давай не думать о смерти, по крайней мере сейчас. – Дмитрий налил себе виски и, сделав глоток, скривился.

– Дим, я совсем забыла спросить, ты один живешь?

– Это будет зависеть исключительно от тебя.

– Я серьезно.

– Извини. Да, словно водяной в болоте, я обитаю в огромных хоромах один-одинешенек. В доме не хватает хозяйки, он, как и я, истосковался по женской ласке.

– Почему ты не женишься? Только не рассказывай сказки, что не можешь отыскать свою половинку и все в таком духе. Вы, мужики, когда так говорите, изначально врете! Правда-правда, мне Андрей однажды сам в этом признался.

– И много еще наших мужских тайн выдал твой супруг?

– Достаточно, чтобы я могла ориентироваться, врет мужчина или говорит правду.

– Снимаю перед тобой шляпу.

– Так ты не ответил: почему не обзавелся длинноногой красоткой?

– А ты оглянись вокруг, и сама поймешь. Трудно найти женщину, которая полюбит меня, а не мое состояние.

– Ну не скромничай, ты довольно привлекательный мужчина.

– Но тебя же не привлек… все, все, молчу. Сказать по правде, один штамп в паспорте у меня был, но это было довольно давно, иногда кажется – в прошлой жизни. Мы учились в институте, она была дочка директора гастронома, я простой парень, приехавший грызть гранит науки в столицу нашей Родины. Естественно, моя кандидатура не устраивала ее родителей, им не нужен был студент-голодранец, живущий в общаге. Но Маринка проявила твердость характера, и на третьем курсе мы расписались.

– А потом?

– Тебе действительно интересно или ты спрашиваешь просто для поддержания разговора?

– Интересно. Где сейчас твоя жена?

– Понятия не имею.

Катарина склонила голову набок.

– Как это?

– Очень просто, после свадьбы мы стали жить с ее родителями. Жизнь напоминала кошмар: тесть считал меня заурядной бездарностью, обвиняя во всех смертных грехах, про тещу я вообще молчу. А Маринка разрывалась меж двух огней, кидаясь из огня да в полымя. В конце концов, родители взяли вверх, и она, поддавших их напору, подала документы на развод. Наш брак не продлился и двух лет.

– Вы больше не встречались?

– Последний раз я видел Марину в середине девяностых, она просила милостыню у вокзала.

– Не может быть!

– Еще как может.

– И ты не попытался ей помочь?