Ядро ореха. Распад ядра

Задумаемся, отчего так много женских имен в списке теперешних молодых поэтов? Я вряд ли сильно ошибусь, если скажу, что поколение, принявшее на свои плечи первую тяжесть войны, не было столь щедро на женские поэтические имена: Берггольц, Алигер — тут, кажется, и ставили точку. Но не случайно теперь рядом с Беллой Ахмадулиной мы видим Римму Казакову, Юнну Мориц, Новеллу Матвееву, Светлану Евсееву, Майю Борисову, Нину Королеву, Надежду Григорьеву… Разумеется это дальнейшие плоды эмансипации. Но я позволю себе предположить еще и другую причину: охватившее молодое поколение и отразившееся в его поэзии стремление к цельности, стремление быть не винтиком и атрибутом, но человеком, — нравственное возрождение личности, связанное с разоблачением "культа личности" и немыслимое в те, прошедшие годы. Нет ли закономерности в том, что напряженнее и острей всего нравственное движение развилось именно там, где ощущение человеком духовной скованности было усугублено классической и вечной, столь мудро отпеченной Марксом в известной анкете слабости «слабого пола»? Несколько лет назад поэт Слуцкий отдав им эху дань: "Бабы были лучше, были чаще в не продали девичьих снов ради хлеба, ради этой пищи, ради орденов или обнов. С женотделов и до ранней старости через все страдания земли на плечах, согбенных от усталости, красные косынки пронесли…»

Тема поиска себя, присущая молодой поэзии, приобретает у молодых поэтесс оттенок нравственного суда над собой. Ахмадулина — фигура, характерная в этом плане. Между тем, имя ее красуется в известном критическом списке молодых "новаторов", и часто к ней автоматически адресуют те упреки, которые шлейфом тянутся за известным критическим списком: инфантильность, забвение традиций… Чтобы понять то новое, что вносит Ахмадулина в нашу поэзию, надо прежде всего видеть ее, Ахмадулиной, существенное отличие от собратьев во упрекам. Отличие и превосходство! Потому что реальная суть ее поэзии совершенно чужда расхожим приемам нынешнего поэтического бунтарства, суть эта глубже, истиннее и человечнее.

Молодые люди озоруют в стихах, они любят сближать "далекие эстетические ряды", они бунтуют и буянят». Никакого буйства и эпатажа в стихах Ахмадулиной нет. Молодые поэты весьма неукротимы, они ломают строку, их своенравный темперамент непосредственно выражается в ритмах. У Ахмадулиной — ямбы. В стихах молодых поэтов дует романтический ветер, весело летит снег, все происходит на шибкой скорости. Им живется весело, шибко…

И вдруг под спокойным взглядом девочки обнаруживается маскарад: «зеленый ветер…. шипра» улавливает она. Конечно, это жестокий суд. Но какой непостижимый нравственный максимализм возрождается в этой традиционно слабой девочке, и какая бескомпромиссность! Словно чувствуя, что первый компромисс никогда не бывает последним, героиня Ахмадулиной растит в душе такую непобедимую прочность, что ей не нужны внешние победы, она и в самом поражении не сломается, нет!

Не отсюда ли — эта неуязвимость? "О, слово точное — подонки! От них такая кутерьма. Темны их лица к подобны одно другому…» Но сама — она не боится их, не боится смешаться с ними в толпе, хотя и не строит иллюзий по поводу их великодушия: да, "будут глухи их удары, когда придет пора моя…", но есть одно-единственное преимущество, которое доступно только людям и которое делает их счастливее этих винтиков-роботов — сознание своего человеческого достоинства, и это — неистребимо, и это дает человеку спокойную и добрую силу превосходства: "они наказаны собою, своей бездарностью глухой".

Непобежденное, упрямое, неуязвимое человеческое достоинство — вот главная тема и нерв поэзии Беллы Ахмадулиной. Эта упрямая сила держит ее стих, давая ему напряжение и драматизм, и высокую строгость языка, и упругость ритма — все то, что мы привычно называем мастерством.

Вспомните начало "Дуэли":И снова, как огни мартенов,

огни грозы над темнотой,Так кто же победил — Мартынов?..

Первая же рифма заставляет вас вздрогнуть: это не совеем то, к чему вы готовились, слова оказались слишком похожи. Как? Величественные зарницы плавящейся стали — и ничтожество, разрядившее пистолет в гения — неужто это так близко, так почти неразличимо называется? Мгновенно мысли вашей дан обратный ход, слышимая похожесть взорвана изнутри. Это и есть "мастерство": парадокс первой рифмы подготовил все стихотворение, и вот оно стремится вперед, переворачивая несправедливый ход событий; "другой там победил, другой…"

Мартынов пал под той горою.

Он был наказан тяжело.И воронье ночной пороюего терзало в несло…Дантес лежал среди сугроба,

подняться не сумел с земли,а мимо медленно, сурово,не оглянувшись, люди шли,Он умер или жив остался —никто того не различал…