Иафет в поисках отца

Совет был слишком хорош, чтобы ему не последовать, и я был рад, что его благоразумие согласовалось с моими желаниями. Я заснул, и добрая хозяйка разбудила меня в пору, сказав, что время ехать. Катерина гоже пришла ко мне и просила, как она изъяснялась, одной милости от меня. «И надеюсь, что вы мне не откажете», — говорила девушка.

— Катерина, ты все можешь от меня требовать, и если это только возможно, то я непременно сделаю.

— Вы видели, сэр, что я заглушила свои чувства для вас, сделайте то же и для меня. Я не могу перенести мысли, что один, хотя самых дурных правил человек, из фамилии, воспитывавшей меня, умрет так ужасно, не покаясь. Дайте мне ключ, чтобы выпустить сэра Генри де Клер, когда вы будете в безопасности. Я знаю, что он не заслуживает вашего сострадания, но ужасно умереть такой смертью и столько нагрешив.

— Катерина, я сдержу свое слово, и вот тебе ключ. Снеси его завтра к леди де Клер и скажи ей, что его посылает ей Иафет Ньюланд.

— Бог да благословит вас за это.

— Прощайте, — сказала Мак-Шен, — вам нельзя более терять времени. — Затем обняла меня и поцеловала.

Мы сели на коней.

В продолжение шести миль мы беспрестанно погоняли лошадей, но тут, видя себя в безопасности, дали им отдохнуть.

Во всю дорогу я ничего не говорил, будучи еще весьма слаб. Когда приехали на станцию, то все спали, но мы, стуча изо всей силы в ворога, разбудили хозяина и, поставив лошадей в конюшню, легли спать на постель, которая, по счастью, не была еще занята.

Хотя все было очень дурно на этом постоялом дворе, но я не помню, чтобы спал когда-нибудь покойнее, и проснулся на другой день совершенно свежий. На следующий день я сказал, что хочу ехать в Дублин, и спросил Тимофея, что нам делать с лошадьми.

— Они из замка, — ответил он.

— Ну, так пускай они и отправляются опять в замок. Я ничего не хочу брать оттуда.

Мы сказали хозяину, что лошадей надобно возвратить и что человек, который их отведет, получит награждение за труды. Тогда мне пришло в голову написать Мельхиору, или иначе сэру Генри Не знаю почему, злость моя совершенно исчезла, и я никак не хотел предать его суду, но вместе с тем хотел постращать и написал ему следующую записку.

«Сэр Генри!

Посылаю вам лошадей с благодарностью, потому что они способствовали нам выбраться из ваших когтей; репутация и жизнь ваша совершенно в моей власти, и я отомщу вам. Преступление ваше будет доказано Тимофеем, которого вы хотели сделать моим убийцей. Вы не избегнете приговора законов, а потому и ожидайте, что с вами поступят так нехорошо, как только можно. Я не намерен избавлять вас от унизительного наказания, которое вы заслужили своими преступлениями.

Иафет Ньюланд».

Запечатав письмо, я отдал его мальчику, который должен был отвести лошадей. Мы позавтракали и отправились в почтовой коляске в Дублин, куда и приехали поздно вечером. Во время нашего путешествия Тимофей рассказал все, что с ним случилось, и каким образом он мне смог помочь.

— Если вы помните, Иафет, письмо, которое я вам писал, то знаете, что цыган имел намерение увезти девочку из пансиона. В моем последнем письме я извещал вас, что он успел завести знакомство в Бентфортском пансионе. Но это письмо не могло вас застать, потому что было написано в тот день, в который вы выехали из Лондона. Цыган, которого я знал под именем Виля, спросил меня, какую фамилию дали вы девочке, я ответил: «Смит», — думая, что в большом пансионе непременно должно быть если не две-три, то, по крайней мере, одна девочка этой фамилии, потому он и спросил у служанок, которым часто давал деньги и делал подарки, нет ли у них мисс Смит. Ему ответили, что у них две, одной шестнадцать лет, а другой — двенадцать, и младшая из них была избрана. Виль, видевший прежде мою ливрею, заказал такую же точно, чтобы в ней ехать в Бентфорт за девочкой, требуя ее от вашего имени, и сказал, что вы при смерти.

Но прежде, нежели он привел этот план в исполнение, он написал Мельхиору, спрашивая у него приказания, куда везти девочку, если получит ее из пансиона. Вскоре Мельхиор ему ответил, и я таким путем узнал, что вы в Ирландии, а может быть, были им уже и захвачены, потому что я не знаю, долго ли вы там сидели. Он велел Вилю сейчас же ехать к нему и писал, что ему хорошо заплатят за работу. Между тем цыган так со мною подружился, что ничего от меня не скрывал и показал Мельхиорово письмо. Я спросил его, что он хочет этим сказать. Цыган ответил, что, верно, надобно кого-нибудь отправить на тот свет.