Евдокия Ладинец

Ягодка

Быль ли небыль ли, но только было это взаправду.

Близ одного русского селения однажды собирали три брата грибы на опушке леса.

Вдруг обернулся старший брат на звук хруста и увидел на кромке леса лохматое чудище с палкой в лапах, испугался сам, побежал и братьям крикнул бежать. Обернулся средний брат на то, что испугало старшего брата. И увидел, как что-то грязное лохматое с оружием в лапах приближается к нему со стороны леса, и пустился наутек, уронив корзинку с собранными грибами. Обернулся младший брат и увидел бледного старика в лохмотьях с мольбертом и чемоданчиком в руках стоящего рядом с ним.

— Кто Вы дедушка? — спросил паренек.

— Я художник, — ответил старик.

У страха глаза велики — верно говорят. Но стоит подпустить то, что пугает поближе и страшные очертания приобретают четкие контуры понятного. А то, что понятно и объяснимо пугать не может.

Младший брат пожалел старика и пригласил в гости в дом к своему деду, тут недалеко, у которого и гостили братья. Старый художник согласился, ведь и сам он из этих мест, его дом тоже поблизости.

— Эта тропа мне знакома, — сказал старичок.

— Это к дому деда тропа, — ответил парень и они продолжили путь.

— Ну вот, мы пришли. Заходите в дом, — пригласил парень гостя, открывая калитку.

— Но это же мой дом, — удивился старый художник.

Только парень, ставя на завалинку корзинки с грибами не расслышал его слов.

Когда путники вошли в дом, то старшие братья и дед уже сидели за столом, решая кто пойдет на поиски младшего брата. Как они обрадовались, увидев его живым и невредимым. Но еще больше удивился их дедушка, признав в лохматом госте своего младшего брата-художника.

— Это невозможно! Иван, ты?! — вскрикнул он от удивления и радости, вставая с лавочки, опираясь на ивовый прут.

— Это невозможно! Что случилось с тобой, брат Федор? Ты так быстро постарел? — не менее удивлен был гость.

— Мы искали тебя более десяти лет, когда ты пропал, а потом смирились. Подумали, что ты сгинул в лесу по воле нечисти. Но вот он ты стоишь теперь передо мой спустя целых шестьдесят лет, — и дед обнял потерянного навсегда как считалось брата.

— Да, что ты Федор, меня всего шесть дней не было! — ответил тот.

— Эй, нет, брат. Не было тебя шестьдесят лет, мне уж восемьдесят стукнуло. Аль не видишь сам как я постарел? И матушки с батюшкой наших нет давно, да и жинка не дожила до этого светлого дня. А это уже мои внуки из города погостить да грибов пособирать приехали. Да взгляни ты в зеркало и увидишь сам — предложил дед Федор.

И старый художник отставил свой чемоданчик с красками и мольберт в сторону, заглянул в зеркало.

— Ой и обманула она меня, обманула! — затряс головой и запричитал он.

Мальчишки сидели, не шелохнувшись на лавке, не понимая, что происходит и как этот старик может быть их пропавшим без вести несколько десятилетий назад родственником. Только младший брат осмелился.

— Кто Она, дедушка? — спросил малец.

— Ягодка, прекрасная Ягодка, ой да, и коварная Яга, она это, все она, — и рассказал дед Иван свою историю.

Поведал Иван как в восемнадцать лет по заданию из художественной школы, где он учился, отправился на планер, рисовать природу. Ходить далеко не пришлось, жили они у самого леса на опушке. Вот он и встал, как любил, пораньше на рассвете, выпил молока и отведал хлеба, что матушка уже напечь успела. Помахал рукой отцу с братом, которые сено на просушку раскидывали. Взял кисти, краски, несколько готовых холстов, мольберт и пошел писать природу.

Утреннее солнце запечатлеть ему хотелось играющим на листьях деревьев.

Но только запечатлел он совсем другое на своих полотнах.

Постепенно Иван уходил все глубже в лес, словно сила какая-то вела его. Звала идти глубже в чащу. Шел и шел он и, наконец, остановился перед странным домом в самой чаще леса у болота. Вдруг выскочила из двери на него страшная старуха и завизжала. А деревья словно обступили его и все завертелось вокруг.

Так Иван потерял сознание, а очнулся уже в доме этой старухи. Неопрятного вида ветхий деревянный домишко. Везде была пыль да грязь. Паутина и сушеные конечности животных. Не иначе как дом ведьмы.

Тут на грудь к нему прыгнул черный кот и произнес человеческим голосом слова.

— Попался ты голубчик, съест тебя Яга, вон уже и хворост приготовила, и печь затопила, — Ивану показалось, что кот усмехается в свои длинные усы.

Но Иван не подал вида, что боится, а стал думать, как Ягу провести и живым отсюда убраться. Долго думать не пришлось, решение само собой нашлось.

— Что это у тебя, молодец, никак на дрова сгодится? — спросила визгливым голосом старуха, подкидывая хворосту в печь и указывая скрюченным пальцем на мольберт.

— Я художник, бабушка, картины рисую, затем и здесь, — как можно более спокойно ответил Иван, стараясь не выдать свой страх.

— Картины, говоришь, рисуешь…А меня нарисуешь? — спросила Яга, заинтересовавшись умением гостя.

— Да, бабушка, нарисую, если есть меня не станешь, — ответным предложением смекнул Иван и принялся было доставать краски, но Яга костлявой рукой его остановила.