Яичко Гитлера

Не знаю, откуда у него, уже у умирающего, такая силища взялась, но он сбил меня с ног и принялся душить. Завязалась борьба, и я хоть сам не слабак, ты знаешь, и борец неплохой в прошлом, но сразу почувствовал, что долго против него не продержусь, и уже приготовился отдать богу душу, как он вдруг, обмяк разом и свалился с меня уже мертвым.

Честно говоря, такой ход событий был для меня полной неожиданностью. Плохо это было или хорошо, но что сделано, то сделано, назад пути не было. Надо было валить отсюда тихой сапой, а что делать дальше — решил обдумать после. Но сначала я хорошенько протер пистолет, вложил ему в руку, чтоб подумали, будто самоубийство совершил, потом схватил баул с деньгами и документами и хотел, было, уже отчалить, как в комнату злобной фурией влетела Ксения, будто торопилась спасти Федотова. Это была вторая для меня неожиданность.

Она увидела труп, кровь, схватила пистолет и сразу спросила меня, что тут произошло. Я, признаться, сразу не сумел сообразить, что ей сказать, просто попросил сесть, не волноваться, мол, самоубийство, сейчас все объясню. Но тут, будто черт мне в голову идею подбросил — раз так все сошлось, то почему бы тут же не похитить и Ксению, уж коль я знаю, как можно обойтись без Федотова с порталом, да заодно подставить ее, будто это она совершила убийство, и тем самым замести за собой следы.

Я улучшил момент, пока она там озиралась да причитала, и зажал Ксении нос платком, смоченным хлороформом, котрый был приготовлен в бауле, и она потеряла сознание. Помещение решил покинуть через окно, чтобы, в случае чего, меня не увидел соседский мальчишка. Я быстро надел халат, парик с шапочкой, открыл окно, перетащил твою жену на подоконник, туда же поставил баул, протер пистолет, выпавший из рук Ксении, чтобы стереть с него отпечатки собственных пальцев, потом еще раз вложил его в руку Ксении, затем, вытряхнул его из ее руки в целлофановый пакет и сунул в карман. Ну, а дальше вылез в окно, подхватил баул и Ксению и потащил ее в лесополосу, а пистолет дорогой сбросил в мусорный ящик поблизости. Ведь это было бы слишком откровенным оставлять оружие в помещении, надо было, создать, хотя бы, видимость, будто Ксения пыталась скрыть улики.

Далее, я уложил в машину на заднее сиденье и поддал газа, ну, а потом привез ее сюда.

Вот так было дело, Коля, теперь ты все знаешь, и, надеюсь, хотя бы не будешь судить меня слишком строго. Так уж сложились обстоятельства. Не надо было Ксении приходить к Дагбаеву, может, все бы сложилось иначе. Все так случайно получилось…

— Так ли случайно? — Николай перекинул губами сигарету в краешек рта, чтобы можно было одновременно говорить. — А зачем ты тогда Дагбаева порешил — тоже случайно?

— Нет, это не случайно, — ответил Васильев напряженным тоном. — Я ведь, вообще, поначалу о существовании этого Дагбаева не знал. В квартиру меня впустил Федотов, и у меня даже в мыслях не было, что он при своих деньгах будет снимать какую-то задрипанную комнатушку, а не квартиру целиком. А Дагбаев за жадность свою поплатился, он дал о себе знать на следующий же день — позвонил мне днем на работу.

— Как же он узнал номер твоего рабочего телефона? — вдыхая последний дым из заканчивающейся гореть сигареты, спросил Николай.

— Кстати, я ему тоже задал этот вопрос, так этот поганец, оказывается, сразу после убийства в комнату убиенного вбежал — искал, чем можно там было поживиться. Саквояж-то я забрал, а он его раньше видел, тогда он попросту обыскал Федотова и нашел у него в кармане записную книжку, ну, наверное, заодно, и кошелек с наличными прихватил — не знаю. Так вот в этой книжке было всего только три Новосибирских адресата с телефонами — мой, твой и Нинель. Нинель — не в счет. А ты к нему днем приезжал, свой номер телефона ему оставил, и он тебя из нас двоих сразу исключил из списка. Оставался только я, и тут он попал в точку. Но это я уже потом от него узнал — при личной встрече.