Яйцо Дракона (СИ)

Звенящий смех Жаклин вернул его с небес на Землю. Дональд перевернулся на живот и смерил ее сердитым и в то же время сконфуженным взглядом.

– Не сердись, – сказала она. – Видимо, мы с тобой похожи больше, чем думаем, потому что мне тоже иногда снится, что я – космический корабль.

Когда Жаклин рассказала Дональду про свои странные видения, они завели разговор о том, что аспиранты, как известно, не только живут и питаются своими диссертационным задачами, но и видят их во сне.

– Наверное, твое подсознание пыталось тебе что-то сказать.

– Знаю, – ответила она, – и этот сон воспринимаю с той же серьезностью, что и результаты моих вычислений – по крайней мере, буду воспринимать, пока этому не противоречат данные с космического зонда. Но я думала, что если бы мы отложили запуск сканирования на рентгеновском телескопе и первым делом перебрали разные скорости оцифровки низкочастотного радио, то, возможно, смогли бы получить дополнительную информацию о настоящем спектре гребенки.

Когда его вечерняя спутница вновь взяла на себя роль коллеги, Дональд осознал, что беззаботное настроение пикника улетучилось, а на рабочие темы можно было с тем же успехом беседовать, просто стоя в очереди.

– Возможно, – ответил он, начиная собирать корзинку. – Давай отнесем это в машину и займем очередь на представление. Детали можем обсудить уже там.

Вторник, 5 мая 2020 г.

Чтобы передать готовую команду, сети дальней космической связи потребовалось пять минут (и изрядное количество рублей). Через день с небольшим цепочка радиоимпульсов длиной в пять световых минут достигла внеэклиптического аппарата, летящего над Солнцем по высокой дуге в 200 а.е. от Земли. Команда была записана в память, после чего компьютер зонда быстро рассчитал ее контрольную сумму. Очевидных ошибок он не обнаружил, однако манипуляции с этой цепочкой бит напоминали обращение с потенциально опасным онковирусом. Сразу попасть в командный механизм ей было нельзя, поскольку в случае ошибки она могла загубить космический аппарат не хуже прямого попадания метеора. Копия последовательности бит, хранящаяся в памяти зонда, была передана обратно на Землю. Там копию копии сравнили с оригиналом. Наконец, зонду был передан еще один экземпляр исходной последовательности, за которой следовала дополнительная команда исполнения – что в итоге должно было заверить внеэклиптический аппарат в правомерности изменения его рабочего состояния.

Жаклин дожидалась, когда на ее компьютер поступит очередная выгрузка данных. Время близилось к полуночи – аспирантам к таким рабочим часам не привыкать, – только в этот раз она была отнюдь не так одинока, как последние месяцы, когда засиживалась за этой консолью до раннего утра.

– Похоже, что выгрузка прошла успешно, – сообщил Дональд, наблюдая за появлявшимся на экране отчетом сети дальней связи.

Жаклин развернулась, чтобы ответить ему улыбкой, но ее прервал другой, не столь любезный голос.

– Уберите данные низкочастотного радио и сделайте быструю визуализацию, – велел профессор Солинский.

Опытные пальцы Жаклин пролетели над клавиатурой, и вскоре компьютер приступил к преобразованию данных зонда в формат, подходящий для построения графика. Теперь, когда частота дискретизации увеличилась, данные стали довольно объемными, и процедура заняла некоторое время.

– А вот и он, – произнес Дональд, наблюдая за прорисовкой графика на консоли Жаклин. Сложная, горбистая кривая низкочастотного радиосигнала змеилась через весь экран, втискивая весь размах колебаний в несколько дюймов экрана. Жаклин внимательно вглядывалась в экран, и мало-помалу зеленовато-белая линия стала менять текстуру, будто теряя четкость.

– Здесь начинается гребенка, – сказала она.

Прямо у них на глазах медленные колебания практически утонули во внезапном ливне шумов.

Жаклин отметила время начала гребенки и остановила медленно продвигавшийся график несколькими нажатиями клавиши Delete. Еще несколько команд, и вскоре на экране появился новый график. На этот раз синусоидальные колебания были разделены заметными промежутками, а гребенка приняла вид ярко выраженной пульсации.

– Она явно периодична! – заметил Солинский. – Растяните-ка посильнее!

На следующем графике медленные колебания, составлявшие основы диссертации Жаклин, сплющились, превратившись в плавно возрастающую линию тренда. А по ней, в свою очередь, маршировали шумовые пики, которые располагались так же равномерно, как самые настоящие солдаты на параде, хотя и сильно отличались друг от друга своими размерами.

– Сходство с пульсаром налицо, – воскликнул Солинский. – Каков период?

– Я проведу спектральный анализ этого фрагмента, – сказала Жаклин.

Вскоре результаты анализа появились на экране. Несмотря на изрядный шум и всплески в боковых полосах частот, данные были главным образом сосредоточены вокруг частоты 5.02 Гц, соответствующей периоду в 199 миллисекунд – сомнений в этом не оставалось.