Яйцо кукушки. История разоблачения легендарного хакера

Дела, дела. Тридцать шесть часов я занимался дезинфекцией наших компьютеров. Затем навалились совещания и написание бумаг. И пара подражателей — создателей вирусов, к счастью, не настолько умных, как оригинал. Последнее, что я слышал: Роберт Моррис лег на дно, избегая интервью и гадая, когда ему предъявят обвинение. Его отец все еще в АНБ, главный научный сотрудник Центра Компьютерной Безопасности.

Какой был нанесен ущерб? Я нашел, что за пятнадцать часов были заражены две тысячи компьютеров. Эти машины захлебнулись и были бесполезны без дезинфекции. А удаление вируса часто отнимает побольше, чем два дня. Предположим, кто-то испортил две тысячи автомобилей, скажем, выпустив из шин воздух. Как бы вы оценили ущерб? С одной точки зрения здесь вообще нет ущерба: машины целы, и вам надо только накачать воздух. С другой стороны, вы можете оценить ущерб потерей автомобилей. Посмотрим: сколько вы потеряете, если ваша машина будет испорчена на один день? Стоимость ее буксировки? Или цену аренды машины в прокате? Или цену объема работ, потерянных вами? Трудно сказать. Быть может, следует поблагодарить того, кто выпустил воздух из шин: дайте ему медаль за совершенствование вашего понимания автомобильной безопасности.

Кто-то покалечил две тысячи компьютеров на два дня. Программисты, секретари и менеджеры не могли работать. Данные не собирались. Были задержаны проекты. Автор вируса нанес материальный урон. Но и моральный тоже. После атаки вируса некоторые астрономы и программисты провели опрос. Некоторые компьютерщики считали, что вирус был безобидной проказой или даже забавной шуткой. У астрономов было другое мнение: два дня они не могли работать. Не работали их секретари и аспиранты. Статьи и планы не были написаны. Мы не оплачиваем их сетевые соединения из наших карманов, и эта шалость еще более затруднила развитие их сетей.

Раньше я тоже не видел большого греха в вирусе. Но за последние пару лет мой интерес сместился от микропроблем к макро-вопросам: благополучие наших сетей, смысл игры по правилам, смысл хакерства, безопасность оборонных подрядчиков, общие вопросы этики в вычислительной сфере… Боже мой! Я осознаю, что повзрослел (увы!) и стал персоной, воистину имеющей свой взгляд на вещи. Прежде мой аспирантский менталитет позволял мне рассматривать мир как исследовательский проект: его надо изучать, извлекать из него данные, распознавать образы… Потом, возможно, появятся моральные выводы.

Величайший второсортный фильм всех времен, «Клякса», заканчивается тем, что зловредного монстра оттаскивают в Антарктику: он безвреден, когда заморожен. Затем на экране вспыхивает слово «конец», но в последнее мгновение появляется знак вопроса в форме кляксы. Монстр не мертв, он только спит. Это — то, что я ощущал, когда сделал последнюю запись в свою регистрационную книгу и распрощался с полуночными охотами на Маркуса Гесса. Монстр еще здесь, готовый начать новую жизнь. Когда кто-то, соблазненный деньгами, властью или просто движимый любопытством, украдет пароль и прокрадется в сети. Когда кто-то забудет, что сети хрупки. Когда любящий забавляться студент, играя, пролезет в системы и забудет, что он вторгается в секреты, подвергая опасности данные, сея вокруг недоверие и паранойю.

Сети сделаны не из печатных плат, а из людей. Пока я печатаю, я могу прикоснуться к бесчисленному множеству друзей, незнакомых, врагов. Я могу беседовать с физиком из Японии, астрономом из Англии и шпионом из Вашингтона. Я мог бы посплетничать с приятелем из Силиконовой долины или профессором из Беркли. Мой терминал — один из бесчисленных путей, ведущих к бессчетному числу соседей. Тысячи людей доверяют друг другу достаточно, чтобы связать свои системы вместе. Сотни тысяч людей используют эти системы, никогда не представляя себе хрупкость сетей, связывающих отдельные сообщества.

Как и в фильме про городок, подвергнувшийся нападению монстра, все эти люди работают и развлекаются, не задумываясь о том, как непрочно и уязвимо их сообщество. Оно может быть взращено совместными усилиями, словно дерево в лесу. Оно может быть погублено вирусом, или, еще хуже, может истребить себя подозрением, опутать заборами, контрольными точками и слежкой; на нем завянет и опадет листва, а плоды станут так горьки и пресны, что никто их есть не захочет.

Но, может быть, если Гесс был исключением, если большинство из нас будет работать вместе, чтобы сохранить сети безопасными и свободными, этого можно будет избежать. Я вернусь к астрономии и буду проводить время с моей долготерпеливой супругой. Я не хочу быть компьютерным полицейским. Я не хочу, чтобы наши сети нуждались в полицейских.

Звонит телефон. Ливерморская лаборатория Лоуренса, место, где делают атомные бомбы. Хакер пролез в их компьютер. Им нужна помощь. Они думают, что я волшебник.

КОНЕЦ?

После знака вопроса

Я не мог вернуться к астрономии. Через год мой босс все еще отмечал, что я трачу много времени на компьютерную безопасность. «И недостаточно — на астрономию» — добавлял он.