Яйцо кукушки. История разоблачения легендарного хакера

Чак аннулировал атрибуты Ханта, но не сменил пароль в системных атрибутах Bin. Сообщение предупреждало хакера, что его обнаружили. Он скоренько проверил файлы Гну-Эмакса, и выяснил, что они стерты. Он осмотрелся и нашел один файл, созданный 3 июля. Файл, дающий ему привилегии суперпользователя. Он находился в каталоге общего доступа /usr/lib. В эту область писать мог любой. Он присвоил файлу имя «.d». То же самое имя он использовал при записи файлов в нашей системе. Он не исполнил эту программу, а покинул Аннистон и отключился от нашей лаборатории.

Этот специальный файл Чак не заметил. По телефону он сказал, что сменил пароли всех пользователей — все двести. Но он не сменил системные пароли, например, Бин, так как считал, что их знает только он.

Аннистонский файл с именем «.d» мог послужить исходным пунктом к размышлениям. Хакер отложил яйцо 3 июля и три месяца спустя еще помнил, в каком гнезде он его спрятал. Он не гадал, а сразу же нашел его.

Через три месяца я обычно не помню имен каталогов. Для этого мне нужна записная книжка. Университетский шутник не будет терпеливо ожидать три месяца результатов розыгрыша. Нет, мы имеем дело с умышленной планомерной осадой, причем тот, кто ее организует, прекрасно осознает свои действия.

Глава 19

Даже если вообще не трогать педали, все равно при спуске с холма набираешь тридцать миль в час. Во вторник вечером спешить мне было некуда, поэтому я решил просто прокатиться — почувствовать свежий ветер. Миля вниз — и Беркли Баул. Старая аллея теперь представляла собой большой рынок, где продавались самые дешевые киви и гуава. Круглый год там пахло плодами манго — даже в рыбных рядах. Рядом с пирамидой арбузов я увидел Марту, выстукивающую тыкву — она подыскивала начинку для пирога на День Всех Святых.

— Ага, Борис, секретная микрофильма спрятан внутри тыква.

С тех пор, как я встретился с ЦРУшниками, в глазах Марты я был шпионом.

Мы решили взять десяток мелких тыкв и сделать из них страшилки, а одну — большую — пустить на пирог, набили рюкзаки и отправились домой. За три квартала от рынка, на углу Фултон и Уорд, располагался перекресток. При помощи баллончика с краской кто-то переделал знак «Стоп» на «Остановите ЦРУ» и еще один «Стоп» на «Остановите АНБ». Марта улыбнулась. Я притворился, что поправляю рюкзак. Не хватало мне только напоминания о политической жизни Беркли.

Она нырнула в гардероб.

— От костюма остались кусочки, я их сострочила вместе.

Она развернула полотнище, на котором была изображена змея, свернувшаяся кольцами вокруг компьютера. Внизу была подпись: «Не наступи».

В оставшиеся до Дня Всех Святых недели мы были полностью поглощены изготовлением костюмов. Я смастерил наряд Папы Римского, дополненный митрой и скипетром. Марта, конечно, прятала свой костюм — нужно соблюдать особую осторожность, когда твоя соседка по комнате пользуется той же швейной машиной.

На другой день я водрузил флаг охотника за хакерами над четырьмя мониторами, контролировавшими линии, идущие из Тимнета. Я приобрел дешевый телефонный номеронабиратель Рэдио Шек и подсоединил его к дорогому, но устаревшему логическому анализатору. Эти железки совместно обеспечивали подачу телефонного вызова при вводе хакерского пароля.

Естественно, флаг упал прямо в принтер, как раз в момент появления хакера. Я, суетясь, стал выдирать обрывки бумаги и материи, пока хакер менял пароль. Видать, старые пароли — хеджес, джегер, хантер и бенсон, — ему разонравились. Он поочередно менял на одно слово: лблхак.

Он выбрал пароль для различных атрибутов. Если на машине работают четыре человека, то каждый из них имеет свои атрибуты и пароль. Здесь же за один сеанс поменялись все четыре атрибута. Я должен был следить за одним человеком. Кто-то упорно лез ко мне в компьютер, прятал отравленные файлы в компьютер аннистонской военной базы, вспоминал про них через три месяца и планомерно атаковал военные объекты.

Он сам выбирал себе пароли. «Лблхак» — (хакер Лоуренсовской Лаборатории в Беркли) говорит сам за себя. Я искал в телефонной книге Беркли фамилии Джегер и Бенсон, может быть, следовало искать в стэнфордской книге. Я заглянул в библиотеку. Мэгги Морли, наша библиотекарь, была большой любительницей игры в скрэббл. К двери был прикреплен список всех допустимых трехбуквенных слов. При входе надо было предложить ей новенькое словечко.

— Мох, — сказал я.

— Заходи.

— Мне нужна телефонная книга Стэнфорда, — попросил я, — ищу всех живущих в Силикон Вэлли Джегеров и Бенсонов.

— Тебе нужны справочники Пало Альто и Сен Джоус. К сожалению, у нас их нет. Я могу заказать, но получение займет примерно неделю. Джегер. Это слово греет мне душу, оценивается в шестнадцать очков, оно однажды помогло мне выиграть гейм, когда счет на букву «Д» утраивался. В результате семьдесят пять очков.

— Понятно. Для меня-то это хакерский пароль. С каких пор в скрэббл можно использовать имена собственные?