Яков. Воспоминания (СИ)

— Да что я мог сделать! — принялся оправдываться под моим презрительным взглядом Киреев. — Он муж, и…

Не закончив фразу, он схватил графин с водой, налил себе, залпом выпил.

— Мы с Ксенией должны были бежать той же ночью, — заговорил Киреев торопливо, будто заслоняясь от меня этими словами. — Вот, она прислала записку. Она все-таки согласилась бежать, причем немедля. Иначе муж увез бы ее в Москву утренним поездом. Я прождал ее всю ночь. Это был наш последний шанс.

Я рассмотрел записку. Анатоль говорил правду. Ксения на самом деле собиралась бежать с ним этой ночью. И если подтвердится, что он всю ночь был на почтовой станции, значит, он совершенно точно не убивал. И больше мне с ним говорить не о чем. Но зато теперь у меня есть все основания подозревать мужа Ксении. И вот с ним я хочу побеседовать как можно скорее. И не только побеседовать.

— Покарауль этого Дон Жуана, пока Коробейников не вернется, — велел я городовому, — а если алиби не подтвердится, в участок его.

Заехав в управление, я взял ордер на обыск в доме Бенциановой и отправился туда. Я хотел допросить Татаринова. А еще надеялся при подробном обыске отыскать-таки орудие убийства Ксении.

Когда мы почти подъехали, я заметил у угла дома Пахомовну, которая о чем-то разговаривала, как мне показалось, с уличным пацаненком, явно из бездомных. Я притормозил экипаж и пошел к ним, решив для начала перекинуться парой слов со старой служанкой, а заодно выяснить, что это за мальчишка трется возле дома. Пацан, заметив меня, испугался, сунул в руки Пахомовне миску с кашей, которую она, видно, для него вынесла, и дал деру.

— Ну и что это тут у вас за мальчишка? — спросил я Пахомовну строго.

— Ну, Ванька, сирота! — объяснила она. — Поесть попросил, ну я и покормила.

— Частый гость?

— Ну, забегает, когда проголодается, — сказала Пахомовна.

— Хозяйке доложите, — попросил я ее, — у нас предписание на обыск.

Пахомовна вздохнула горестно и пошла в дом. Мы с городовым прошли вслед за ней.

Мы обыскивали комнату Татариновых. Пахомовна стояла в дверях со слезами на глазах и мелко крестилась. Жила она в доме давно и беды хозяев, видимо, воспринимала, как свои, семейные.

У стула я заметил прислоненную трость с тяжелым навершием. Такой, если по голове ударить, череп проломить можно запросто. Крови на трости не было, но это еще ни о чем не говорило.

В дверь, оттолкнув Пахомовну, влетел Викентий Татаринов.

— Так! Что здесь происходит? — возмущенно спросил он. И тут же сорвался на крик: — По какому праву!!!

— Господин Татаринов, — обратился я к нему официально, — Вы подозреваетесь в убийстве своей супруги, Татариновой Ксении Петровны.

— Я? — удивился Татаринов. Весь гонор с него слетел мгновенно. — Что за бред Вы говорите?

— Ревность, господин Татаринов, ревность, — пояснил я. — У нас и свидетель имеется.

— Нет… — он даже отступил от меня на шаг, обернулся, будто не веря в происходящее. — Я не убивал! Я спал!

Выглядело его изумление довольно правдоподобно, но я видал и не такие спектакли.

— А вот мне думается, не спали Вы, — сказал я ему с легкой усмешкой, — а караулили свою жену, подозревая, что она сбежит с господином Киреевым. И она действительно собиралась бежать, о чем свидетельствует собранный ею чемодан. Между Вами произошла размолвка, и Вы ударили ее вот этой самой тростью!

Я показал трость Татаринову, он шарахнулся от меня, будто испугался, что я его ударю.

— Нет, — дрожащим голосом выдавил он. — Нет! Вы… Вы ошибаетесь! Я любил Ксению! Я никогда бы не навредил ей!

— А господин Киреев утверждает, — сказал я ему, — что Вы душили ее. У него на глазах.

— Нет! — заорал Татаринов, полностью теряя самообладание. — Нет!!! Все не так!

Он заходил по комнате, пытаясь взять себя в руки. Я ждал, пока он успокоится. Наконец он снова смог говорить.

— Этот человек, он совсем недостоин ее, — произнес безутешный вдовец со слезами на глазах. — Я ревновал, это правда. Но, поверьте мне, я не убивал!

И этот, похоже, те же романы читал. Но вот что было странно: вроде бы все указывало на мужа. И мотив у него был, и возможность. Но что-то мешало мне поверить полностью в то, что он убил Ксению. И дело было не в отсутствии улик. А просто я чувствовал, что это не он. Впрочем, один способ проверить кое-что у меня есть. Я не стану брать его под стражу, хотя имеющегося у меня материала для этого вполне достаточно. И если он попробует сбежать, значит, точно виновен. Правда, если не попробует, то это вообще ничего не докажет, но в этом случае я просто ничего и не теряю.

— Во всяком случае, — предупредил я Татаринова, — из Затонска до конца следствия Вам уезжать запрещено. А также необходимо отмечаться в полицейском участке ежедневно. В противном случае Вы будете помещены под арест. Вам понятно?

Он покорно кивнул и закрыл лицо руками.

По сути, следствие снова зашло в тупик. Но не успел я этим всерьез огорчиться, как события получили новое развитие. Поздним вечером нас снова срочно вызвали в дом Бенциановой. Во дворе дома было обнаружено тело Пахомовны.