Якудза: преступный мир Японии

Мастер Дзен Линь Цзи сказал: «Чудо не в том, чтобы ходить по воде, а в том, чтобы ходить по Земле. Мы можем наслаждаться каждой минутой нашей жизни. Можем просто идти и вдохновлять других повторять за нами».

Это была цитата из книги «Нет смерти, нет страха». Я перечитывал ее снова и снова. Наверное, она должна была меня вдохновить. Но я думал лишь, что мертвые, конечно, не чувствуют страха – ведь они мертвы. Кто-то должен был отругать редактора книги за такое название.

Мне удалось связаться с ее братом, ее научным руководителем, ее друзьями и другими людьми, которые не смогли приехать на похороны в Японии. Восемнадцатого июля прошла поминальная служба.

Там я встретил Эми Тодзима, подругу Мими из американской школы в Японии, веснушчатую полуяпонку, спиритуалистку, хиппи и бывшую медсестру из хосписа. Мы сразу же нашли общий язык. Если я правильно помню, она предложила травку хосписного качества, но я был на это не готов. Мы все делились историями о Михиль и фотографиями с ней. Там была и Крис, которую я не видел с того вечера в клубе, когда мы все танцевали и Михиль внезапно стало плохо. Я подумал, что в тот вечер был с Мими рядом и старался быть рядом до конца.

Профессор Цунео Акаха сказал очень добрые слова. Он уже обсуждал посмертный выпуск Михиль и создание фонда ее имени. Разговор с ее друзьями стал для меня откровением. Я так много о ней не знал – но опять же, о многом я просто не спрашивал. Вы никогда не знаете никого так хорошо, как вам кажется, даже самих себя.

Вернувшись в Японию, я снова поехал навестить ее родителей, чтобы выразить соболезнования. Они жили рядом, и это казалось правильным поступком. Мы долго разговаривали. Боб предложил мне пива, но я признался, что стараюсь не употреблять алкоголь, потому что боюсь начать пить в одиночестве. «Когда человек пьет один, мистер Брандт, у него возникают проблемы», – сказал я ему.

Он спросил меня, хочу ли я посмотреть ее комнату.

– Здесь все так, как она оставила. Наверху лестницы, первая дверь слева. Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

Поднявшись наверх, я увидел на ее комоде вторую половину подвески. Первая висела у меня на шее. Я поднес ее половинку к своей и соединил их. Когда они слиплись, я почувствовал, что буквально разваливаюсь на части. Тело пронзила волна тепла, глаза заслезились, и все стало расплывчатым. Я едва мог дышать. Я снял подвеску с шеи и осторожно положил в карман пальто.

Я спустился вниз и показал ее родителям эту подвеску, черно-белую подвеску Инь-Ян. Я объяснил им, что это значит, и они сказали, что я должен забрать ее себе. Попрощавшись с мистером и миссис Брандт, я направился к ближайшей железнодорожной станции. Когда я садился в поезд, меня вдруг поразила догадка, что название станции Эйфукучо переводится буквально как «Город вечного счастья».

Каким бы удивительным было это место, будь это правдой.

По дороге домой из меня лились слезы, как льется пот с толстого американца в сауне. Ощущение было такое, словно полупрозрачный лак для ногтей попал мне в глаза. Вернувшись в свою комнату, я положил подвеску в конверт и опустил в коробку, где хранил рождественские подарки Михиль, ее открытки, заметки и письма за все эти годы. Рождественский компакт-диск тоже был там.

В тот день я его слушал. Последней песней стала слезливая баллада Сиа под названием «Моя любовь». Я всегда думал, что компакт-диск заканчивается песней К. Т. Танстолла «Вселенная и ты», но оказалось, что все иначе. Михиль просто подменила диск, пока я не видел. Я переслушивал эту песню снова и снова.

И теперь я дома.

Тексты всегда открыты для интерпретации, и мне казалось – вот последние слова, которые она хотела мне сказать. Может быть, я себя обманывал. Мы всегда слышим то, что хотим слышать. Я положил компакт-диск обратно в коробку.

Прошли годы. В конце концов я отнес красное платье обратно в секонд-хенд. Теперь, наверное, кто-то другой танцует в нем. Михиль никогда не пойдет со мной в «Голубую ноту» в этом платье. Ни в одном из миров.

Михиль посмертно окончила обучение в 2010 году. Профессор Акаха учредил фонд ее имени. Я каждый год вношу туда вклад.

Он тоже умер, в пандемию.

Лично я не считаю себя особенно эмоциональным человеком. Я почти как вулканец[19], хотя у меня всего одно заостренное ухо, так что я вулканец лишь на четверть. Я стремлюсь быть рациональным и чуть отстраненным. Я не стоик, но понимаю, что все заканчивается.

Но я никогда не думал, что мне может настолько кого-то не хватать.

Каждый июль, когда приходит годовщина ее смерти, я делаю вот что. Я смотрю на ее фотографии и вновь вижу ее лучезарную улыбку, когда думаю о ней. И я в порядке. И я повторяю небольшую мантру – не то чтобы в ней было много смысла, но она помогает.

Михиль не ушла. Ее просто сейчас нет рядом.

Часть III. Реконструкция