Яма слепых

Слуги и дети знали, что его смущает, и тихо обсуждали то же самое. Марии до Пилар не нравился бык светлой расцветки из-за его головы: она считала ее уродливой. Диого Релвас пустил свою лошадь почти совсем рядом с быками, достоинство достоинству рознь, но что действительно достойно королевского корриды? И тронул одного быка палкой, жаля его железной осой на конце.

И тут вдруг чубарый Художник, когда хозяин уже было решил, что пошлет только черных, поднял голову и посмотрел на него. Обеспокоенный взглядом животного, Салса закричал:

– Эй, Художник! Эй-эй, Художник!

Бык тут же пошел к стаду, но все же, хоть и издали, бросал Диого Релвасу вызов, потрясая своими могучими рогами.

– Салса! Этот бык едет в Мадрид!..

– А какие еще, хозяин?

– Остальных выбирай с Зе Педро. Они все прекрасны. Это будет настоящая королевская партия!

Захлестнувшая его гордость побудила поиграть лошадью, и он заставил ее перемахнуть через изгородь. Подъехав к гостям, он пригласил их к столу.

Делить шкуру неубитого медведя Диого Релвас не любил. Но этот, похоже, был в его руках. Если коррида пройдет хорошо, он всех быков продаст в Испании. И получит круглую сумму.

– Хорошее, – повторял он за обедом много раз, – заставляет себя признать.

Все божественные лакомства были съедены, а вина выпиты – до капли! – они были прекрасным дополнением ко всему остальному. Диого Релвас разрешил сыновьям продлить удовольствие: посидеть за рюмкой. Антонио Лусио в конце года собирался жениться – очень может быть, он собирался это сделать зимой, а Мигелу Жоану двадцатого числа исполнялось семнадцать, да, точно, семнадцать. И поскольку Диого Релвас не брал их с собой в Мадрид, он решил закрыть глаза на то, что сегодня они увлекались вином. Он, собственно, тоже не отставал ни от них, ни от гостей, которые восхищались винами Борбы. – «Белое – просто нектар», – утверждал захмелевший банкир Секейра.

Тщеславие Релваса особенно взыграло, когда он увидел партию быков, отделенных oт общей массы маленьким загоном. Салса подал ему список животных, который был составлен управляющим. Диого Релвас пробежал его глазами и поехал вокруг загона.

– Мы тут поспорили с Зе Педро, – сказал Диого Релвасу старший погонщик. – Я ставлю пять мильрейсов на Художника, а он тоже пять, но на Гитариста.

– Чего там, ставь сто на всех сразу, – ответил землевладелец. – В Мадриде получишь… Потратите там на испанок.

Салса был изумлен либерализмом хозяина. Но совсем он обалдел, когда услышал, как хозяин говорил Зе Педро, чтобы тот пошел за конем, которого так нахваливает, потому что хочет видеть парня в схватке с молодым бычком – ведь только здесь, в Рибатежо, понимают толк в хорошем наезднике и верховой езде. Восемнадцатилетний Борда д'Агуа. храбрый от природы, прямо так и вырос у всех на глазах на две пяди. И тут же стремглав бросился к конюшне, в то время как Зе Таварес получал приказ подпилить рога полуторагодовалому, очень красивому ломбардскому бычку.

Диого Релвас словно помолодел. Он приказал всем слугам сесть на низкорослых крестьянских лошадок, обязательно вооружившись длинными палками с острым железным концом, а детям велел, чтобы они его сопровождали. И объяснил лиссабонскому другу:

– Вы будете присутствовать при зрелище, которое устраивалось в прошлые времена. В нем все Рибатежо! Так вот судите!

Салсе же Диого Релвас приказал образовать из сидящих на лошадях большой крут, а сам с детьми тоже на лошадях вошел в него. В этот момент сопровождаемый волами, которые под окрики пастухов сразу покинули круг, выбежал бычок. Зе Педро об опасности не думал. Взяв в руки оливковую палку, которая должна была ему заменить палку с железным концом, он готовил коня к бою за пределами круга, чуть давая ему шпоры. Он хорошо знал, что хозяин не прощал следов крови на боках лошади.

– Ну, – крикнул, оживившись, землевладелец, – в добрый час!

Всадники, уверенно сидя в седлах, приготовили к бою палки, чтобы достойно встретить бычка, если он пойдет на живую изгородь. Зе Педро уже был внутри импровизированной арены. Он сдерживал гнедого и показывал ему врага, заставляя коня идти боком, как бы конвоируя бычка и побуждая его действовать, в то время как тот, несколько растерявшись от такого количества врагов, посматривал то на Зе Педро, то на всех остальных всадников. И дважды принимался рыть землю, что разозлило Диого Релваса.

– А бычок-то ручной! – сказала Мария до Пилар, проталкиваясь сквозь строй пастухов, которые тут же расступились.