Ямани: Взгляд из-за кулис

— Вначале мы провели встречу с одним из подчиненных Ямани — рассевшись широким кругом, попивая кофе и беседуя о существе нашего расследования. С этим подчиненным и с некоторыми его коллегами мы прошлись по нашим ЗГС, пункт за пунктом. После этой беседы настроение у нас поднялось, потому что наши собеседники впервые проявили большую гибкость и согласились рассматривать различные пункты ЗГС отдельно.

Но первое впечатление часто бывает обманчивым.

Примерно через день Шенфилд и его спутники встретились с Ямани.

— К моему великому удивлению, в министерстве, при всем его значении для страны, было очень мало охраны. Я был прямо-таки поражен этим обстоятельством. У входа был пропускной пункт, но во всем остальном здании, помнится, я заметил только двух сотрудников службы безопасности с автоматами в руках. Просто поразительно, насколько незащищенным — во всяком случае, на первый, поверхностный взгляд — казалось это место, особенно если вспомнить, что случилось с Ямани в Вене. Нас повели по длинным коридорам, и я обратил внимание, как мало здесь было признаков активной деятельности. В любом американском офисе работа кипит. Здесь же во всех кабинетах сидели спокойные люди в арабской одежде, курили, тихо беседовали между собой, и общую атмосферу трудно было назвать рабочей.

Ямани встретил гостей в конце коридора и провел их в свой кабинет.

— Кабинет у него необыкновенно роскошный, просто великолепный. Ямани держался в высшей степени сердечно. Признаюсь честно, я был им очарован.

После обычных приветствий Ямани и трое его помощников, все одетые в белое, расселись против четверых американцев, облаченных в черные костюмы; слуги тем временем сервировали кофе. Ямани поинтересовался, где каждый из его гостей получил юридическое образование. Выяснилось, что один из них кончал Нью-Йоркский университет. Шенфилд защищал диссертацию в Гарварде. Ямани ощутил себя в родной стихии, и они некоторое время делились воспоминаниями.

— Мы пили кофе и болтали о том о сем, — вспоминает Шенфилд. — Наши крохотные чашечки то и дело наполняли заново. Оказывается, чтобы показать, что вы насытились, надо было поднять чашечку и покачать ею в воздухе. Этого никто не знал, и нам пришлось выпить гораздо больше кофе, чем хотелось. Мы сидели и пили чашку за чашкой, мучительно гадая, как положить этому конец.

Когда они наконец перешли к делу, Шенфилд на собственном опыте убедился, как трудно вести переговоры с Ямани.

— Ямани был очень внимателен и сосредоточен. Спору нет, это замечательно яркая личность. Но вел он себя крайне уклончиво. После встречи мы ощущали некоторое замешательство: нам показалось, что в разговоре проскользнули конфликтные нотки. Однако Джон Вест уверил нас, что встреча прошла наилучшим образом, что он замолвит за нас слово перед Ямани, и мы, возможно, добьемся его дальнейшего содействия или, по крайней мере, согласия быть полезным. Но, как оказалось, все это было обычной волокитой. По-моему, мы послали Ямани еще одно или даже два письма с тем же результатом. Никаких документов мы не получили. Компании, естественно, строили невинную мину. Они уверяли нас, что не в силах что-либо сделать, пока Ямани не скажет своего слова. А этого, разумеется, не произошло.

В последующие недели Вест провел несколько неофициальных бесед с Ямани. После этого Шенфилд и Ямани обменялись серией писем, которые показали — по крайней мере, так решило министерство юстиции, — что некоторые расхождения удалось сгладить.

Полагая, что почва для взаимопонимания наконец найдена, в январе 1981 г. антитрестовский отдел предложил юристам «Арамко» начать переговоры с Ямани и добиться ограниченного удовлетворения наиболее важных ЗГС.

Но этим все и кончилось: с тех пор министерство юстиции уже не получало никаких известий о начатом им деле. Ямани поставил на пути «международного нефтяного расследования» неодолимую преграду.

* * *

Срок президентства Картера истек, и в Белый дом вселился Рональд Рейган.

Если ранее Ямани лишь вежливо предупреждал администрацию Картера о возможности ответных действий против Соединенных Штатов в случае продолжения неприятного для Саудовской Аравии расследования, то теперь он прямо дал знать правительству Рейгана, что это расследование «постоянно омрачает американо-саудовские отношения».

Рейган поставил во главе антитрестовского отдела Уильяма Бэкстера.

Сейчас Бэкстер является профессором юридического факультета в Беркли (Калифорнийский университет).

— Расследование тянулось несколько лет, — говорит Бэкстер, — а потом заглохло, хотя официально и не было закрыто. Наконец я написал довольно длинную записку, в которой объяснял, почему считаю целесообразным его закрыть.

В данном случае рейгановская команда решила поступить по принципу «что прошло, то быльем поросло».

Впрочем, в январе 1983 г. четыре компаньона «Арамко» едва не забили мяч в собственные ворота.