Ямани: Взгляд из-за кулис

— Нам пришлось немало повозиться. Оглядываясь назад, я прихожу к выводу, что притязания саудовцев были более чем умеренными. Они хотели лишь частичного совладения, при котором могли бы получать от нас всю необходимую помощь, и проявляли готовность оплатить все сполна, чтобы сохранить свой международный престиж. А ведь во многих странах события приняли совсем другой оборот.

По мнению Пирси, Ямани в глубине души не считал национализацию сколь-либо приемлемым вариантом.

— Но будем откровенны: все козыри были в его руках. А у нас, по правде говоря, козырей было негусто. Западная технология, западный менеджмент, саудовский престиж в мире — вот, пожалуй, и все. Мы предполагали, что сможем сделать предметом обсуждений плату за все ресурсы, которые переходили в их руки. Но они неизменно ограничивали этот вопрос исключительно тем, что находилось над поверхностью земли. Мы не получили ни гроша за запасы нефти, находившиеся в земных недрах, а величина этих запасов была просто фантастической. Единственное, что нам удалось выторговать, — это плату за надземное имущество, что само по себе было немалым достижением, если учесть тогдашнюю международную ситуацию.

Переговоры разрешились джентльменским соглашением только потому, считает Пирси, что совладельцы «Арамко» хорошо знали, с кем они имеют дело.

— Ямани — сердечный, обходительный человек, у него европейские манеры. В ту пору мы нисколько не сомневались в его искренности. Позже стало несколько труднее: не всегда можно было догадаться, к чему он клонит и каковы мотивы его поступков. Ямани очень хорошо понимал американцев. Кроме того, пока король Фейсал был жив, он не испытывал политического давления внутри страны. Кажется, будь Ямани даже родным сыном Фейсала, они не были бы преданы друг другу более горячо. Король целиком и полностью доверял своему министру. Но после смерти Фейсала мы не всегда могли понять, по своей ли воле действует Ямани или следует полученным свыше инструкциям. По-видимому, второе случалось чаще, чем первое.

Пирси прав только отчасти.

После гибели Фейсала Ямани далеко не всегда подчинялся высочайшей воле. И это очень раздражало Фахда.

Участие в капитале нефтяных компаний увеличило доходы стран-экспортеров. Вместе с тем необходимо было и выплачивать компенсацию. Чтобы покрыть издержки, страны-экспортеры в январе 1973 г. подняли цены на нефть. Саудовцы увеличили цену барреля сырой нефти на 15 центов. Абу-Даби надбавил 30 центов. Потом подняли цену иранцы, а вскоре примеру остальных последовали Кувейт и Катар.

В течение всего 1973 г., как и раньше, царила сумятица. Ливийцы прибрали к рукам 51% акций нескольких нефтяных компаний и национализировали остальные. Нигерийцы получили 35% концессий «Шелл-Бритиш петролеум». А Ирак национализировал паи, которыми владели в «Басра петролеум компани» компании «Экссон», «Мобил» и «Ройал датч». Еще до окончания года — за полных девять лет до обещанного крайнего срока! — осуществил переход к 51‑процентному участию в капитале Кувейт. И тогда ОПЕК объявила, что в создавшейся ситуации 51‑процентное участие не может быть признано достаточным и удовлетворительным.

— В начале 70‑х годов, — поясняет Ямани, — страны-экспортеры стали участвовать в определении цен на нефть наряду с нефтяными компаниями. Мы заключили соглашения в Тегеране, а затем соглашения в Триполи, после чего, действуя совместно с компаниями, подняли цены. Но такое положение дел сохранялось недолго, потому что вскоре произошли слишком большие перемены, и мы почувствовали, что настало время пересмотреть эти соглашения.

Новые переговоры начались в Женеве и должны были продолжиться в Вене.

В это время разразилась октябрьская война.

— Нефтяные компании сочли для себя невозможным и далее играть роль буфера между экспортерами и потребителями. Политические события, равно как и картина спроса и предложения, сделали экспортеров намного сильней, чем раньше. Теперь они могли диктовать цены. Если бы нефтяные компании стали потакать экспортерам и согласились поднять цены до уровня, неприемлемого для потребителей, то им бы пришлось худо. Поэтому компании решили выйти из игры. Они не могли продолжать сотрудничество. Тем самым они еще больше развязали руки экспортерам, которые получили возможность устанавливать цены по собственному усмотрению. Я убежден, что цены поднялись бы и без всякой войны. Это было лишь вопросом времени. Война просто ускорила события. Но так или иначе всем стало ясно: грядет новая эра.

Первый нефтяной кризис

1973 год начался неплохо: было подписано соглашение о прекращении огня во Вьетнаме, и первые американские военнопленные стали возвращаться домой.

Но 7 мая Ричард Никсон бесстыдно солгал американскому народу, поклявшись, что ему ничего не известно о «второстепенном инциденте» — краже со взломом в Уотергейте.

Ровно через три месяца Федеральное бюро расследований публично заявило, что вице-президент Спиро Эгню получил взятку в размере 10 000 долларов.