Ямани: Взгляд из-за кулис

— Но кто это сделал?

— Не знаю, — отвечает Ямани.

— Вы кого-нибудь подозреваете?

Ямани пожимает плечами:

— Какое это имеет значение?

Слежка за Ямани ведется уже долгие годы, и он, по-видимому, до некоторой степени к ней привык. С конца 70‑х гг. в команду, обеспечивающую его безопасность, входит эксперт по подслушивающим устройствам.

Он не склонен думать, что электронный шпионаж существует только на Западе «в отличие, скажем, от Ближнего Востока», но убежден, что подслушивание распространено в западных странах гораздо шире, чем полагает большинство людей. По признанию Ямани, он всегда держится настороже, когда приезжает в Соединенные Штаты.

Особенно часто подслушивание ведется в гостиницах, ибо там его легче всего организовать.

Охранникам Ямани случалось находить скрытые микрофоны и передающие устройства в самых разных местах — от стенных шкафов до громадных цветочных букетов, которые присылал ему в знак уважения какой-либо менеджер. Один случай был особенно неприятным: кто-то установил в соседнем здании лазерное подслушивающее устройство, наведя его луч на окна номера, в котором остановился Ямани; устройство это, по-видимому, не было как следует отрегулировано, и всю ночь оконные стекла тряслись и гудели, не давая Ямани спать. В другой гостинице, которую Ямани не хочет называть, жучки, как выяснилось, вмонтированы в стену стационарным образом.

Когда ему приходится обсуждать по-настоящему секретные вопросы по гостиничному телефону, он прибегает к помощи портативного скремблера — поскольку ничто не прослушивается так легко, как внутренние коммутаторы.

Ямани убежден, что лучшее оружие, которое можно противопоставить любому типу слежки, — это бдительность.

— Я знал, что радикально настроенные арабские страны — Ирак, Ливия, Алжир и Сирия — собираются выдвинуть предельно деструктивные лозунги, — продолжает Ямани. — И изложил Фейсалу свой план: немедленное снижение совокупного уровня добычи на 10% и последующее ежемесячное снижение на 5%. Я сказал, что это расшевелит Запад, но в то же время не принесет ему серьезного вреда. По моему мнению, этих мер вполне достало бы, чтобы создать в наших отношениях с Западом новый климат. Король сразу же со мной согласился. Помню, и минуты не прошло, как дал положительный ответ.

Правитель государства, которое считало себя лидером мусульманского мира, Фейсал никогда не оставлял сомнений ни в своих антисионистских чувствах, ни в глубокой приверженности к исламу. Он был призван защищать не только священные города Мекку и Медину, но и третью величайшую святыню ислама — иерусалимскую мечеть Аль-Акса, «Купол над скалой». А мечеть эта находилась в руках израильтян.

Война сплотила арабов духовно. Кроме того, арабские страны осознали, что объединяет их и нефть, которой они торгуют на мировом рынке. План использования нефти в качестве оружия казался в новой ситуации особенно перспективным.

И Фейсал, и Ямани хорошо понимали: если нефтяное оружие почему-либо не сработает, престижу арабов будет нанесен тяжелый урон. Игра была сопряжена с немалым риском.

Фейсал опасался также, что равнодушие американцев к делу арабов может подтолкнуть некоторых экстремистски настроенных арабских лидеров к сближению с русскими. А возможное появление на Ближнем Востоке коммунистического плацдарма страшило его гораздо больше, чем произраильская позиция американцев.

Все эти факторы оказали более или менее серьезное влияние на характер встречи Фейсала с председателем «Арамко», которая произошла 3 мая 1973 г. Во время визита вежливости, который Фрэнк Юнгерс нанес Фейсалу, король изложил ему свои взгляды на американскую политику в ближневосточном регионе.

— Фейсал указал, что Саудовская Аравия больше не в состоянии оказывать нам поддержку в одиночку, — вспоминает Юнгерс. — Он лишь мимоходом коснулся обычной темы антиарабского заговора, но подчеркнул: сионисты, равно как и коммунисты, вот-вот доведут дело до такой ситуации, когда американцам уже не удастся защитить свои интересы на Ближнем Востоке… Необычной в этой встрече, столь отличавшейся от наших предыдущих бесед, была не столько трактовка израильско-сионистско-коммунистической проблемы, сколько обоснованное и четкое требование решительных мер, которые изменили бы ход событий.

Ныне совершенно очевидно, что Фейсал находился в заблуждении, которое было характерно и для остальных арабских лидеров в период до октября 1973 г.

Как указывают многие историки, до октябрьской войны саудовцы были убеждены, что Америка может решить израильскую проблему одной фразой. Они думали, что Соединенным Штатам достаточно сказать Израилю: «Больше не получите ни цента», — и все тут же уладится.

Они честно верили в возможность этого «простого» решения.

Отказ Америки произнести всего лишь одну фразу воспринимался с недоумением: получалось, американцы не просто поддерживают Израиль в его борьбе с арабами, но вдобавок и отказывают в какой-либо помощи арабам.

В октябре 1973 г. они начали прозревать.