Янтарь: игра на выживание (СИ)

— Знаю, — кивнула Элин. — Дело не в них. Ты не поймешь, наверное… Я смотрю на родителей, у которых те же черты лица, что и у меня, создают приятную картину и… просто не могу воспринимать себя. Как будто живу с чужим лицом, а все вокруг ненастоящее. Такое ощущение, что меня запихнули в это не мое тело. Как в плохой комедии, вот только обратно поменяться никак не получается. На самом деле, я хочу сделать операцию, когда достигну совершеннолетия.

— Операцию? — глупо переспросил я.

— Ну да. Точнее, операции… Сейчас многое можно исправить.

Для меня это звучало как-то дико, но наверное, спорить в такой момент было не слишком умно. Я и так не знал, как продолжить общение и сохранить дружбу.

— Если ты этого хочешь, то делай.

— Скажи… Мы ведь можем остаться друзьями? — спросила она вместо меня.

— Конечно. Мы всегда будем друзьями, — уверенно ответил я, а затем расплылся в улыбке.

Старшие классы пролетели почти спокойно. Казалось, Элин больше никогда не будет поднимать эту тему. Она перестал заикаться и прятать глаза, более бурно реагировала на мои вечные шутки, которые часто задевали за больное, отвешивая подзатыльники вместо того, чтобы молча вздыхать. Даже начала встречаться с каким-то парнем из другой школы.

А когда ей исполнилось восемнадцать, после долгих стенаний миссис Берг, начались вечные походы к разным специалистам, хирургам, а также к психологам, на которых настаивала ее мать.

Начался самый сложный этап — бесконечные пребывания в больнице. Я старался как можно чаще находиться рядом, хотя иногда она практически силой выгоняла меня из своей палаты, крича о том, какой я придурок. А если Элин после очередной операции из-за повязок приходилось молчать, она злобно сверкала глазами и показывая неприличные жесты.

Все изменилось, когда основные процедуры были завершены, и Элин действительно стала выглядеть совершенно по-другому. Я даже грустил, иногда не узнавая в ней свою сестренку. На самом деле, если приглядеться, то все было почти по-прежнему. Ну разве что зубы исправили полностью — теперь она красовалась с винирами. А так черты лица не меняли кардинально. Лишь сгладили, немного подгоняя под общепринятые стандарты. Но теперь ее уникальность смотрелась красиво, а не отталкивающе.

Выйдя из клиники после финального осмотра, она закружилась на месте и звонко рассмеялась.

— Алекс, ты только посмотри на меня! Уже и отеки спали, совсем ничего не выдает операции!

— Вы прекрасны, леди, — поклонился я.

— Дурак, — отвесила она мне очередной подзатыльник, заметив насмешку. — Может, теперь ты выпьешь со мной кофе? — кокетливо стрельнула она глазами, а я тяжело вздохнул, растеряв веселое настроение.

Признаться, я не ждал этого вопроса. После того подросткового неловкого разговора она больше никогда не говорила о своих чувствах и я решил, что мы наконец-то пришли к братско-сестринским отношениям. Меняться она начала давно и уже больше полугода выглядела примерно так же, как сейчас. Изменилось только то, что накануне я расстался с девушкой и теперь был свободен.

— Элин, но ведь ничего не изменилось. Ты по-прежнему моя сестра.

— Ладно, — опустила она глаза, но затем махнула головой, будто отгоняя назойливое насекомое, и посмотрела на меня. — Друзья?

— Друзья.

Вот только второй раз этот договор так не сработал. Она все еще пыталась меня переубедить. Иногда это были просто почти ненавязчивые приглашения на свидания, иногда поднимались откровенные темы и уговоры попробовать посмотреть на вещи под другим углом. Последнее обычно происходило, когда Элин напивалась. А еще были заигрывания, признания, редкие слезы. Я отшучивался, увеличивал дистанцию на время, но все же не уходил. Я был слишком эгоистичен.

От всей этой ситуации было мерзко на душе, а я чувствовал себя полным ничтожеством. Ну кто будет продолжать общаться с девушкой, которая влюблена в тебя, причем без надежды на взаимность? Только моральный садист. И порой я действительно чувствовал себя им. Но не мог отказаться от этой дружбы. Именно Элин вытащила меня из затяжной депрессии и запоя, когда погибли родители. Именно она поддерживала меня в самых безумных моих идеях. Даже когда я решил пойти в армию, она, конечно, сначала наорала на меня, назвав идиотом с суицидальными наклонностями, но затем помогла во всем.

Именно из-за меня она пошла работать в вооруженные силы. Я знал это точно. С ее образованием она могла стать кем угодно. Лучшие корпорации Стокгольма распахнули бы перед ней свои двери. Но она хотела быть ближе ко мне. А я, как всегда, делал вид, что не замечаю этого. Просто не хотел терять последнего близкого мне человека, хоть и чувствовал себя откровенным мудаком.

Бывали периоды затишья, когда казалось, что все, наконец-то, закончилось. В основном это происходило тогда, когда у меня появлялась девушка. В такие моменты она тоже могла начать с кем-то встречаться и даже весело рассказывать мне об этом. Но потом мои отношения заканчивались, и она тут же обрывала свои.