Янтарная комната

Сергей вернулся к девушке:

— Пойдем, Люся. Очередь большая, все равно билетов не достанется.

В очереди зашумели:

— Молодец парнишка! Дать ему два билета!

— Спасибо, — ответил Сергей. — Только уж если соблюдать очередь, то для меня не должно быть исключения.

Он раскрыл дверь перед девушкой. Они вышли на улицу. Падал снег хлопьями — фиолетовыми, красными, белыми, сверкающими в электрических огнях фонарей, окон, реклам.

Они дошли до площади Льва Толстого, и тут их окликнул сутуловатый человек в форме подполковника милиции.

— Ну, как живешь, Сережа, как твои успехи? — спросил Котловский.

— С него сегодня выговор сняли, хотят даже в учком избрать, если не испортится, — сказала девушка, глядя на подполковника из-за плеча юноши.

— А вы не к нам случайно направились? — спросил Сергей.

— Нет, не к вам. Мне — на Жилянскую. Дела.

Подполковник сказал это небрежно, стараясь не выдать своих чувств. Ведь этот юноша был дорог ему не только тем, что напоминал сына…

Сергей подошел к подполковнику совсем близко и, чтобы не слышала Люся, сказал:

— Семен Игнатьевич, заходите к нам почаще. Вы нам все равно… как родной…

Котловский молча кивнул головой — мол, постараюсь, мальчик, — и быстро пошел своей дорогой.

У ТЕБЯ ЕСТЬ ДРУЗЬЯ

ЧИЖИК РЕШАЕТСЯ

1

Чижик вышел из трамвая на площади Богдана Хмельницкого и, беспокойно оглядевшись по сторонам, направился к будке телефона-автомата. Набирая несуществующий номер, он внимательно осмотрел площадь. Все было обычным. Вздыбил коня грозный гетман, чирикали и перепархивали с места на место воробьи, фотограф готовил к съемке экскурсантов. Чижик закусил губу, и все-таки она дрожала. Неужели ему не удалось обмануть их? Он четыре раза пересаживался с трамвая на трамвай. Нёужели они все еще следят?

Чижик прижался спиной к стенке будки. Нужно выходить. Собирается очередь.

Вдруг его взгляд встретил темные глаза. Перед будкой стояли двое. Кто они? Может быть, те… Темноглазый почему-то держит руку в кармане и смотрит с любопытством. Только выйдешь, взмахнет рука с ножом. Отскочить не удастся. Слишком близко. А если схватить за руку? Тогда второй всадит нож в бок…

Недалеко остановился милиционер. Эти двое его тоже заметили. Один что-то сказал другому… Чижик толкнул дверь будки. Парень вынул руку из кармана.

В тот же миг — резкая боль в животе. Чижик вскрикнул и схватился руками за живот.

— Что с вами? — спросил парень.

Темноглазый держал наготове пятнадцатикопеечную монету.

— Ничего, ничего, — поспешно ответил Чижик и завернул за угол ближайшего дома.

Боль в животе прошла. Когда-то ему говорил веселый доктор: «Вы склонны к самовнушению, молодой человек». Он пошел быстрее, стараясь ни о чем не думать. Но блеск оконного стекла наводил на мысль о блеске металла, а тень, падавшая от дерева, напоминала тень крадущегося человека.

Он почувствовал облегчение, войдя в здание и увидев милиционеров. Подумать только, что совсем недавно Чижик их так боялся!

* * *

…Из скверика, что напротив здания, вышел приземистый паренек с длинными руками и ногами, похожий на паука. Он скользнул взглядом по окнам, сплюнул и, растерев плевок ногой, зло сказал:

— Крышка тебе, Юрка!

* * *

— «Чижик Юрий Викторович. Год рождения — 1939. Место рождения — Киев», — подполковник вслух начал читать протокол допроса, изредка поглядывая на юношу.

Юра сидел совершенно прямо. Серые глаза его были устремлены в одну точку. Большие оттопыренные уши покраснели от волнения. В школе его дразнили Лопоухим Утенком, наверное потому, что лопоухих утят не бывает.

Не дочитав, подполковник отложил листки и предложил:

— Рассказывай, Чижик.

— Сначала? — спросил юноша. Чижик говорил одно и то же лейтенанту, капитану, и они все записывали.

— Да, — сказал подполковник. — Сначала.

— Я, Чижик Юрий Викторович, в мае этого года познакомился с Гундосым и Яковом…

— Постой, постой, — подполковник улыбнулся. Улыбка была мягкой и немного грустной. — Быстро ты привык. Давай-ка, Юра, рассказывай, а не докладывай. Не арестован — сам пришел…

Юра почувствовал, как пиджак давит на плечи. Он устал. Разве можно рассказать все? Свои мысли, свое горе — чужому? Подполковник глядел сочувственно, словно понимал, как ему трудно.

— Весной я окончил десятилетку. Поступал в институт. Не прошел по конкурсу. Пробовал устроиться на работу в экспедицию — мама не пустила. Потом — в лабораторию. Не было места. На стройку или на завод не захотел. Туда надо в ученики. Думал: школу закончил — и в рабочие? Дома мать больная. Врачи говорят: плохо с сердцем…

В памяти Юры отчетливо жили те дни, но рассказывать о них было очень тяжело.

2