Янтарная комната

Навстречу Юре шел узколицый паренек в темном берете, из-под которого выбивался черный чуб. Юра спросил у него, где начальник цеха. Паренек ответил и неожиданно улыбнулся; улыбка его была широкой и подбадривающей. Юра почувствовал себя увереннее.

Начальник цеха подвел его к пожилому человеку, стоявшему у большого станка.

— К вам, Кузьма Ерофеевич, за наукой. Ученик, в общем.

Кузьма Ерофеевич осмотрел Юру, потом опросил:

— В первый раз на заводе?

— С классом ходил, — ответил Юра.

— Ясно. Тогда постой около меня, присмотрись. В первый день положено только смотреть.

Юра отступил немного, чтобы не мешать Кузьме Ерофеевичу, и стал разглядывать станок. Вместе с толстым стержнем быстро вращалось зубчатое колесо. От заготовки летели мелкие кусочки, и то место, где прошли зубцы, становилось ровным и блестящим, «новеньким».

«Как положили на станок такую огромную деталь? Наверное, трудилось несколько человек, — подумал Юра. — Без помощников и не снять ее».

За станком на стенке висел небольшой плакатик. На нем был нарисован рабочий с поднятой рукой: «Станочник! Работай только с застегнутыми рукавами или в нарукавниках!» На другом плакатике Юра прочитал: «Станочник! Проверь, убрана ли со станка стружка и посторонние предметы!» Совсем как в парке: «Цветов не рвать!», «На траве не лежать», «Бросайте окурки и бумажки только в урны»…

Юра улыбнулся. Ему почему-то понравились эти плакатики, хотя он и не понимал, к чему они.

Кузьма Ерофеевич повернул рукоятку, и зубчатое колесо остановилось. Бросив на ходу «я сейчас!», он куда-то ушел. А вскоре вернулся. В одной руке он держал кусок толстого стального каната, в другой — продолговатую черную коробочку. Длинный шнур от нее тянулся к потолку, где двигался крючок.

Всего этого, оказывается, было достаточно, чтобы снять со станка обработанную деталь и поставить новую.

Кузьма Ерофеевич долго ходил вокруг станка, приподнимал и опускал деталь, отыскивая на ней полоски и точки.

— Разметчик хап-лап, а ты за него возись, — ворчал он.

Подошел начальник цеха. Он был озабочен:

— Торопись, Кузьма Ерофеевич. Сегодня надо окончить.

— Да уж постараюсь. Разметчик тут сплоховал.

Прошло еще минут пятнадцать. От безделья Юре стало не по себе: «Стою как неприкаянный». Подошел паренек в темном берете и остановился около Юры.

— Надо ее повернуть, — указал он на деталь.

Он помог Кузьме Ерофеевичу установить деталь в нужном положении. Почти все время паренек улыбался, и Юре показалось: это оттого, что он все знает и умеет.

— Самое трудное — настройка, — оказал он Юре. — А теперь хоть вальс играй.

Паренек пошел к своему станку.

Кузьма Ерофеевич посмотрел ему вслед и произнес:

— Ветрогон… Вот учитель…

Юре показалось, что в голосе старого рабочего прозвучала гордость.

В перерыве Юру задержал все тот же паренек с черным чубом.

— Хочешь, покажу тебе цех? — спросил он.

— Хочу.

Они пошли между рядами станков.

— Этот станок…

— Этот я знаю — карусельный, — перебил Юра.

— Точно. Вот видишь, тебе уже кое-что известно. Если что будет непонятно, давай ко мне. Меня Михаилом зовут.

Ни с того, ни с сего он перескочил на другую тему:

— Ты знаешь, как вертолет устроен? Я вчера брошюру читал. Интересно…

Михаил водил Юру от станка к станку и, пока не кончился перерыв, все рассказывал, рассказывал…

— Михаил, чего это мой ученик к тебе приклеился? — наконец услышали они ворчливый голос Кузьмы Ерофеевича и направились к нему.

— Вот он, ваш ученик, Кузьма Ерофеевич, не бойтесь, не отобью, — сказал Михаил и ушел к своему станку.

Кузьма Ерофеевич опять долго колдовал над деталью. При этом он тихо говорил, как бы про себя:

— Думаешь, небось: черепаха твой учитель; вон Михаил за это время две детали снял. А невдомек, что мне, старику, дают самые сложные детали.

— Мишка — воображала известный. Небось, и вам указания дает, — послышался голос молодого худощавого парнишки, работающего за соседним станком.

— Объявился! Без тебя бы мы не обошлись, — обрушился Кузьма Ерофеевич на рабочего. — Сумей ты дать две нормы, как Михаил, тогда и указывай другим. Выдумал тоже — «воображала»! Чтоб я таких прозвищ больше не слышал!

Кузьма Ерофеевич включил станок. Он заметил, что Юра едва сдерживает смех, и прикрикнул на него:

— Нечего уши развешивать! К работе приглядывайся!

— Вот шаблон. По нему заточи резец, — сказал Кузьма Ерофеевич и отвернулся, всем своим видом показывая, что дело он поручил самое пустяковое и не справиться с ним нельзя.

Юра пошел к точилу, обдумывая, как бы лучше выполнить задание. Ему хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы удивить всех. Пусть и Кузьма Ерофеевич и другие рабочие скажут: «Да, недаром парень десятилетку окончил, — голова, и не пустая, на плечах имеется». Юра не раз видел, как затачивают резцы, — на глаз. Незначительное отклонение от образца не мешало в работе. Он решил заточить резец точно по шаблону. Должна же для чего-то пригодиться геометрия, над которой ученик Чижик корпел в классе и дома! Юре вспомнился учитель математики Сергей Алексеевич, который говорил: «Без геометрии ни в каком деле не обойтись. Это наука точная, не стишки».