Янвиллем ван де Ветеринг

Япония. Год в дзен-буддийском монастыре

Глава 1

Ворота монастыря, курица, продавец лапши

Ворота монастыря в Киото, духовной столице Японии. Если Токио — фактическая столица, то Киото — город священный, священный настолько, что американцы его не бомбили после обещания японцев удалить из города все зенитные орудия. В Киото восемь тысяч храмов, почти все буддийские. Я в одиночестве стоял у ворот одного из таких храмов, дзенского монастыря. Мне двадцать шесть лет, я опрятно одет, вымыт и выбрит, я пришел сюда, чтобы стать монахом или послушником. Жаркое летнее утро 1958 года. Я поставил на землю чемодан, в котором лежали только одежда, книги и туалетные принадлежности. Такси, на котором я сюда добрался, уехало. Передо мной серые отштукатуренные стены, футов шесть высотой, покрытые сверху черепицей из серой обожженной глины. За ними видны сосны с красивой кроной. Заботливые и умелые руки ухаживают за ними, обрезают ветви. Чуть дальше высится крыша храма: вершина плоская, бока покатые, с резко загнутыми вверх краями.

Я приехал в Японию несколько дней назад. Голландский корабль, на котором я прибыл из Африки через Бомбей, Сингапур и Гонконг, бросил якорь в Кобэ.

Никаких адресов, никаких знакомых, никаких рекомендательных писем. Денег у меня на три года умеренной жизни с редкими вспышками экстравагантности. Я не остался в Кобэ, а сразу же отправился в Киото (час езды на поезде). Я увидел зеленые японские поля зеленее лугов Голландии. Они пестрели серыми рекламными щитами. Я не мог их прочесть, и это делало картину сюрреалистичной. Я разглядывал попутчиков. Мужчины в старомодных европейских костюмах и белых рубашках, большинство без галстуков. Женщины в кимоно, маленькие и покорные, но с блестящими, любопытными глазами.

По-видимому, смотреть на меня было любопытно, так как они прикрывали рты ладошками, опускали взгляды и хихикали. Самый обычный по европейским меркам, здесь я оказался гигантом. Гигантом, пришельцем, редким созданием. Студент в форме, будто сошедший с фотографий времен Первой мировой войны, обратился ко мне на плохом английском. Турист ли я? Да, турист.

— Моя страна красивая, — сказал он.

Да, я заметил. Разговор прервался. Мы улыбнулись друг другу. Он угостил меня ароматной сигаретой. Я снова выглянул в окно.

Мне говорили, что Киото — это город храмов. Храмов и монастырей, таинственных, хранящих загадки, полных мудрости. Именно это я и искал. Мудрость, умиротворенность, безмятежность. В каждом монастыре есть ворота, дверь, вход, через который впускают тех, кто ищет мудрости, при условии, что ищущий искренен и честен.

Я стоял и смотрел на ворота. Небольшого размера деревянная конструкция в классическом китайском стиле, искусно сработанная черепичная крыша, множество украшений. Массивные створки были распахнуты.

Я оглянулся на улицу перед монастырем и обнаружил, что уже не один. У моих ног ходила курица, деловито высматривая в песке еду. Издалека приближался какой-то мужчина, толкавший перед собой тележку. Ветер донес запах жареной лапши. Мужчина вертел деревянную трещотку, и ее звук приподнял бы мне настроение, если бы я не думал о воротах. В монастыре никто о моем приезде не знал. Вчера я заночевал в небольшой гостинице. Швейцар говорил по-английски, и я спросил у него адрес действующего дзенского монастыря, в котором можно было бы изучать дзен. Он посмотрел на меня с удивлением: такие монастыри не были открыты для посетителей. Почему бы мне не отправиться туда или сюда: там сады и статуи, которыми можно полюбоваться. Если я захочу, он найдет мне проводника. Здесь любят свой город, и проводник показал бы мне множество достопримечательностей. Но я хотел изучать дзен.

Швейцар так и не понял меня. Он решил, что мне надо побеседовать с дзенским наставником, что я — журналист, собирающий материал для статьи. Мысль о моем желании поселиться в монастыре и стать монахом оказалась выше его понимания. Тем не менее я получил у него адрес и объяснения, как туда добраться.