Японский шаманизм (Фудзё Ко)

О сотрудничестве Янагиты и Невского, в том числе и в их шамановедческих исследованиях, сохранилось немало ярких свидетельств. Так, еще один классик, Лев Яковлевич Штернберг, российский и советский этнограф, посетив Японию в ноябре 1926 года с участием в III Всетихоокеанском научном конгрессе, записал такие впечатления: «И я лично с чрезвычайной признательностью вспоминаю свои беседы с профессором Янагита и русским японистом, давно живущим в стране, профессором Невским, специально занимающимися шаманством, первый в Северной Японии, второй – кроме того еще на островах Лиу-Киу (Рюкю. – А. Р.

). Для меня сообщенное ими было настоящим откровением. В литературе, в том числе и японской, их материалы еще не опубликованы»[9]

.

Как и Янагита, искавший корни японского народа в наиболее древних, архаичных пластах культуры, Невский также считал шаманизм исключительно важным ключом к пониманию религиозного сознания: «Из анимизма же вытекает и японское шаманство, на которое обращалось до сих пор весьма малое внимание, тогда как оно в древности, видимо, занимало одно из первых мест в верованиях народа»[10]

.

Древность обладает особенным магнетизмом, иногда завораживающим сознание исследователей. Но в Японии этот магнетизм виден невооруженным, точнее, вооруженным определенной культурно-антропологической методологией, взглядом. Интерпретация истории традиционной японской культуры С.А. Арутюнова объясняет, что поиски древних корней Янагитой и Невским именно в Японии – занятие благодарное:

Границы между юго-западной, центральной и северо-восточной областями Японии стабильно совпадают с границами археологических культур, древних этносов, а в новое время – диалектных групп и локальных этнокультурных подразделений японского народа, начиная с эпохи раннего неолитa и вплоть до наших дней, невзирая на все изменения в этническом составе населения. Однако практически любые человеческие сообщества в той или иной степени открыты; подобно регионам в географической классификации или периодам – в истории, они хотя и могут быть выделены, но в реальности не существуют изолированно друг от друга. <…> «Родители» более древних народов, как правило, уже не сохранились. На рубеже нашей эры в Японии жили три группы племен: на юге племена кумасо, хаято, и возможно другие, говорившие на языках индонезийской группы; на севере племена эбису, цутигумо, родственные нынешнему народу айнов на острове Хоккайдо, но не идентичные с ним; в центре – племена ва, незадолго до этого переселившиеся из Кореи, их язык был отдаленно родственен корейскому. К IV–V вв. н. э. эти племена полностью перемешались между собой и превратились в древнеяпонский народ. Племена кумасо, эбису, ва просто перестали существовать, сохранились лишь их имена в мифах и преданиях. Можно ли утверждать, что все эти древние народы умерли? Они перестали существовать, но их гены, да и преобразованное языковое и культурное наследие продолжают жить в японском народе и сегодня[11].