Ярлыки

Через двадцать минут, расспросив несколько человек, они подъехали к убогому диско-клубу. Его покосившаяся светящаяся вывеска утверждала, что это и есть «Конец Света». Корал здесь все нравилось. Она последовала за Неон по крутым темным ступенькам. У входа она замерла от удовольствия — прерывистые блики света и оглушительные звуки рока очаровали ее. Она попросила, чтобы их посадили за угловой столик, и заказала шампанское. Высокий темнокожий мужчина тут же повел Неон на танцплощадку. Корал откинулась на спинку стула, на нее уже начал действовать ЛСД. Шампанское показалось ей самым великолепным вином, которое ей когда-либо приходилось пробовать. Один глоток подействовал на нее, как галлоны прекрасного пьянящего игристого вина. Этот напиток рванулся ей в горло, опьянив ее в единое мгновенье. Она пробовала прочитать наклейку на бутылке — неужели в Калифорнии наконец научились делать прекрасное вино?! Танцплощадка казалась ей самым прекрасным местом в мире, какое ей только приходилось видеть. Каким-то образом в этом клубе удалось добиться того, что пол дышал, как живое существо, он двигался под ногами танцоров и был покрыт чем-то прозрачным, и Корал удивлялась, как же им удалось так сделать? Танцоры двигались, извиваясь, как профессионалы. Их косметика и одежда были лучше, чем в самых модных журналах. Она никогда прежде не видела таких красок и такие стили. Яркие химические фосфоресцирующие цвета то контрастировали, то сливались друг с другом. Глаза напоминали психоделические радуги и цветы. Раскрашенные щеки и лбы переливались в свете моргающих ламп.

С ней заговаривали разные люди. Двое или трое, кажется, знали ее. Она стала рассказывать историю своей жизни любопытным слушателям, потом спросила, какая группа там играет, потому что никогда прежде ей не приходилось слышать настолько интересной и блузкой ее настроению музыки. Она поклялась себе, что обязательно приведет в этот клуб Уэйленда и Колина.

Когда ее водитель явился за ней в три часа ночи, она отпустила его. Она не могла танцевать — здесь было слишком много народу. Поэтому лучше всего было сидеть и просто наблюдать, поражаясь виденному. Иногда у нее появлялось ощущение, что она парализована. Но, приложив жуткие усилия, выяснила, что все-таки может двигаться.

Поцеловав на прощание своих новых друзей, она ушла из клуба в половине пятого утра. Темная улица была не менее волнующей, чем сам клуб! Ей показалось, что фонари тоже начали дышать и стали одушевленными созданиями. Мимо нее важно прошествовала уличная собака. Корал остановила желтое светящееся такси.

Садясь в машину, она старалась не показать водителю, что ее раздражает его колеблющееся, менявшееся перед ее глазами лицо.

— Марко Раминес, — заметила она, прочитав его имя на табличке. — Как чудесно!

— Леди, у вас есть деньги? — с подозрением поинтересовался у нее водитель.

Корал нахмурилась: ее вечерняя сумочка в блестках исчезла.

— Леди, у вас есть пять долларов? Мне не нравится возить пассажиров в такой поздний час, если у них нет денег.

Корал нагнулась и сняла с ног свои «шпильки». Она протянула ему их.

— Видите? — спросила она его. — Я их только недавно купила в Париже и надела сегодня в первый раз. Они стоят сто пятьдесят долларов. Если вы отвезете меня домой, я отдам их вам…

— Мне не нужны ваши «шпильки».

— Вы видите название фирмы? Это «Роджер Вивьер». У вас что — нет жены? Или хотя бы девушки?

— Леди, а вам что — не нужны ваши туфли?

— Мне, прежде всего, нужно доехать домой, — ответила она, откинувшись на сиденье и закрыв глаза.

Такси двинулось, он, наверно, решил согласиться с ее предложением. Она побежит в свою квартиру, чувствуя холодный асфальт под голыми ногами. Они ехали по Второй авеню, Нью-Йорк никогда не был в ее глазах более чистым, прекрасным и волнующим!

В следующем выпуске «Лейблз» писака из колонки «Сплетни» от души попил ее кровушки!

«Кто же из известнейших редакторов модных журналов позволил опьянить себя достижениями революции шестидесятых годов?! Она недавно перестала пить вместе со знаменитыми мэтрами дизайна и опустилась до принятия наркотиков в трущобах Ист-Виллидж. Может быть, она устала от постоянного общения с прекрасным, или на нее подействовали таблетки и ее головка, подстриженная у Сассуна, закружилась и унесла ее в заоблачные миры? Психоделическое действие наркотиков нашло неожиданное признание у самого, казалось бы, неподходящего человека…»

Эд Шрайбер, плотный, нахальный бухгалтер «Голд!», постучал в стекло витрины нового магазина «Голд!». Он пытался заглянуть туда, приложив ладони щитком к стеклу и приблизив лицо.

Маккензи сидела за столом, оживленно разговаривая по телефону. Эду сказали, что если он придет сюда рано, то сможет застать ее. Он глянул на часы: половина девятого. Она открыла дверь и посмотрела на него.

— Мы откроемся только на следующей неделе, — сказала она.

Он ошалело посмотрел на нее.

— Привет! Вы меня не помните?!