Ярлыки

— Как насчет того, чтобы открыть магазин в Лос-Анджелесе? — спросил ее Реджи. — Ты станешь заниматься этим?

— В моем-то состоянии? Они решат, что открывается магазин палаток для туристов, — вздохнула Маккензи.

— Может, если бы ты вышла замуж за своего приятеля, ты бы выглядела более прилично? — заметил Реджи.

— Тебе лучше продолжать заниматься переговорами с водителями грузовиков и с профсоюзами, — резко ответила ему Маккензи. — Только этим ты и можешь заниматься. А вопросы морали оставь мне.

— Дети! Дети! — сказал Макс, передразнивая отца. Реджи покривился.

— Что вообще думает себе этот парень? Ты хотя бы знаешь, что он живет за твой счет?

— Нет, это не так! — Маккензи начала горячо возражать. — Он прекрасно налаживает связи с печатными изданиями. Вы считаете, что все случается само по себе? Элистер умеет их уговаривать. Им нравится, что он англичанин — это делает имидж «Голд!» притягательным и…

— А им нравится, что он — наркоман? Английский наркоман?

Реджи захохотал. Его круглое блестящее лицо стало таким отвратительным.

— Наш оборот приближается к миллиону, Мак, — сказал Макс. — Это совсем не игрушки, банки предлагают нам расширяться, и это нужно делать, пока наше место не заняли другие магазины. Они предлагают Сан-Диего, Сан-Франциско…

— Мне не хочется расширяться слишком сильно! — воскликнула Маккензи.

— Тогда тебе следует уйти именно сейчас, потому что мы все равно станем расширяться, — предупредил ее Реджи. — Нам не нужен тот, кто не является профессионалом на все сто процентов. Я ясно выразился? Я читаю газеты. Я хочу тебе сказать: то, что Элистер везде трахается и употребляет наркотики, очень вредит нашему имиджу. Мы продаем вещи молодым девушкам, и нам нужен чистый имидж настоящих американцев.

— Сам затрахайся! — заорала Маккензи.

— Макс и я владеем пятьюдесятью процентами состояния компании, и наше слово в принятии решений весьма весомо. Пусть Элистер приведет себя в порядок, или же мы выгоним его из компании.

Маккензи уставилась на него ненавидящим взглядом.

— Если вы это сделаете, то потеряете дизайнера!

— Вокруг множество других дизайнеров, — мрачно заметил Реджи.

Маккензи расхохоталась.

— Ты считаешь, что ты такая незаменимая? — спросил Реджи. — У нас незаменимых нет. Твои вещи продаются из-за фирменного знака, а не потому что ты их создала!

— Много ты понимаешь! — продолжала орать Маккензи. — Я исхожу потом и кровью, чтобы придумать что-то оригинальное. Мне приходится просматривать километры материала, прежде чем я выберу тот, который нам нужен. Я…

Она покачала головой.

— А ну, выметайтесь, оба, чтобы я не швырнула в вас чем-нибудь тяжелым!

Совещание в этот день закончилось весьма рано. Маккензи обзвонила всех друзей и жаловалась им на своих братьев. Она звонила Эду, матери, отцу, Майе, потом пожаловалась и Элистеру.

— Меня уже начинают пугать эти цифры, — сказала она Майе. — Похоже, что я создала монстра. Он все растет и растет и начинает пожирать все вокруг. Теперь под моим началом работают четыре дизайнера, и все мне кажется таким странным. Я боюсь ранить их самолюбие, если стану критиковать их проекты! Я не могу быть настоящим начальником!

— Я так хорошо тебя понимаю, — сказала Майя. — Я сейчас зарабатываю больше денег, чем могла себе представить. Конечно, мне давно пора переехать от Уэйленда, но у меня нет сил искать себе квартиру.

— А мне нужны помещения для студий и офисов, — заметила Маккензи. — Я нашла целый этаж совсем недалеко от Мэдисон, на Пятьдесят девятой улице. У Элистера там тоже будет небольшой офис. А ведь еще нужно посещать просмотры, появляться на ток-шоу, в магазинах, где продаются мои вещи, и ходить на их открытие…

Они пожалели друг друга и поохали по поводу того, как сильно устали.

Элистер ждал воссоединения с семейством. В конце недели, когда Маккензи после работы приехала домой, он показал ей письмо.

— Приезжает мой отец! — Элистер выглядел таким счастливым. — Его пригласили на рекламную церемонию по поводу открытия фабрики по производству твида! Ему предоставили билет первого класса на самолет и три великолепных костюма из твида. Наверное, у старика, как всегда, плохо с наличностью и, вообще, он никогда не мог устоять перед дармовщинкой!

— Значит, я познакомлюсь с ним? — спросила Маккензи. Она сбросила туфли, плюхнулась на мягкий диван и взяла стакан яблочного сока.

— Мне кажется, что вы прекрасно поладите друг с другом! — ответил Элистер, обнимая Маккензи.

— Если бы он мог задержаться здесь, пока не родится его внук, — устало промолвила Маккензи. — Как мне его называть? Лорд Брайерли?

— Да, ты же не замужем за мной и поэтому не можешь называть его папочка.

— Элистер, ему придется встречаться с моими родителями?

— Ну, не начинай все сначала! Ты что, боишься, что они станут угощать его печеночным паштетом? Ему бы это понравилось.

Маккензи положила подушку под голову и закрыла глаза. Она слышала, как Элистер снует по квартире, открывает и закрывает дверцы шкафа. Она знала, что он ищет. Наконец он вернулся в комнату.

— Мак, куда ты спрятала «травку»?