Ярлыки

— Мне нравятся мужчины, которые умеют это делать! Это так возбуждает. У меня не было этого в детстве, Майя! У тебя была твоя мать и ее друзья, ты могла смотреть на них и учиться: У меня был Эйб Голдштайн. Ты думаешь, что он разбирается в «Шато Ротшильд»? Он счастлив, если в холодильнике стоит банка пива. Когда я была ребенком, мне нравилось разглядывать красивые вещи. Мне всегда хотелось иметь все хорошее и дорогое. Мы сейчас пьем с тобой «Дом Периньон», видишь наклейку? И теперь, когда лорд стоит передо мною на коленях, я буду идиоткой, если не выйду за него замуж!

— Ты никогда не задавала себе вопрос, женился бы он на тебе, если бы ты не достигла таких успехов? — спросила Майя. — Мне кажется, что он тоже любит хорошо пожить!

Маккензи зло посмотрела на подругу.

— Какая гадость, что ты говоришь это мне!

— Почему? Ты же не сказала, что любишь его.

— Он любит меня! — воскликнула Маккензи. — Поняла? Он любит меня! Иногда этого вполне достаточно. Жизнь не похожа на сказку, дорогуша. Его любовь поможет нам. У моего ребенка будет отец, а я получу все, о чем когда-то мечтала.

— Твой брак похож на деловое соглашение!

— Но это лучше, чем совсем ничего! — отпарировала Маккензи. — Ты-то сама уже была у психолога?

У Майи задрожали губы.

— О чем это ты?

— О твоей фригидности! Я не знаю, почему я тебя слушаю — ты же не знаешь, как бывает между мужчиной и женщиной. Именно поэтому ты создаешь такую отличную одежду. Твои костюмы такие благородные, как будто у тебя постоянный запор, а мои — сексуальные и привлекательные!

Наступила тишина. Маккензи поняла свою жестокость, но, как капризный ребенок, продолжала молчать и пить шампанское.

Майя вскочила на ноги и уставилась на Маккензи.

— Ты не имела права говорить мне такие вещи, — сказала она. — Я поделилась с тобой своими проблемами. Но кем бы я ни была, я честнее, чем ты. Я никогда не выйду замуж за какого-то несчастного наркомана только из-за его идиотского титула! Тем более, не любя его. Что толку, если тебя станут величать леди, а ты, живя с ним несчастливо, будешь продолжать страдать об Эдди? Она быстро пошла к двери.

— Я не буду несчастна! — заорала Маккензи ей вслед.

— Нет, ты будешь несчастна! Майя хлопнула дверью.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Майя в ярости выскочила из дома Маккензи и пошла по Мэдисон в сторону Пятьдесят седьмой улицы. Ничего себе подруга! Она злилась на себя, что расчувствовалась и поделилась с Маккензи. Ее жизнь совершенно не интересовала Маккензи. Она даже не спросила, как прошла ее встреча с Дэвидом, хорошо ли распродаются ее модели, или о чем-то еще. Все крутилось вокруг собственной жизни Маккензи и ее проблем.

Майя вышла на Пятьдесят седьмую улицу и заглянула в витрину Анри Бендела. Вечерние туалеты Зандры Родес демонстрировались на высоких безликих манекенах. Огромный вентилятор развевал ряды шифона пастельных оттенков. Майя стояла и смотрела на воздушные наряды.

Возможно, Маккензи была права по поводу ее фригидности? Люди, подобные Маккензи, обладают нюхом на подобные вещи. Сама Майя предпочитала винить Дэвида за его неуклюжесть и торопливость. Она хотела верить, что если бы Филипп занимался с ней любовью, то все было бы великолепно. Но тогда почему ей было так обидно, когда ее называли фригидной. Может, в этом обвинении была частица правды?

Она не видела Дэвида с того вечера в «Русской чайной»… Она прекрасно понимала, что он все еще хочет ее. Она снова встретится с ним, и они займутся любовью. Он станет ласкать ее медленно, нежно. У нее не было иного выхода.

Было еще не поздно, и она решила позвонить Дэвиду прямо сейчас. Сначала ей пришлось позвонить Маккензи, чтобы узнать телефон Дэвида. Это было унизительно, но ей в тот момент было наплевать. Дэвид договорился с ней о встрече в кафе на Пятьдесят седьмой улице, там, где она впервые встретила Маккензи. Когда она повесила трубку, ей стало немного стыдно — он все бросил по первому ее требованию.

Она пила шоколад и смотрела на улицу. Подъехало такси, и высокая атлетическая фигура Дэвида показалась из машины. Она видела, как он платит водителю. Он был таким красивым и сильным. Любая девушка могла бы увлечься им. Он увидел ее через стекло и, улыбаясь, помахал ей рукой.

Она встала и обняла его. Он был таким надежным, именно тем, кто был нужен ей в тот момент.

— Эй! — Он с удивлением посмотрел на нее. — Мне вдруг повезло, или как?

Она смутилась и ничего не ответила. Дэвид наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Извини, — сказала она, — я очень расстроена сегодня. Я была у Маккензи, мы поссорились, и я ушла от нее. По дороге домой я поняла, что очень хочу тебя видеть.

Он улыбнулся и сел напротив нее.

— Ну, вот, я здесь!

— Тебе никогда не нравилась Маккензи, не так ли? — спросила она. — Сегодня она вела себя, как последняя сука!

Он пожал плечами.

— Мне на нее наплевать. Из-за чего вы поссорились?

— Она… — Майя отвела взгляд от его внимательных глаз. — У нас с ней разные взгляды на определенные вещи…

После того, как официантка приняла заказ, Дэвид спросил:

— Ты все еще скучаешь по Парижу?