Ярмарка в Сокольниках

Я ждал Меркулова в крайнем напряжении — хотел обсудить с ним прочитанное. Напрягал слух, ожидал знакомые Костины шаги. Наконец он пришел, не такой веселый, как прежде, и сразу же застучал на машинке, как дятел. Потом он дал мне конверт с вложенным документом, отсчитал двадцатник на такси и попросил срочно съездить на Университетский проспект к Пономареву.

Эта поездка заняла чуть больше часа.

После двух, когда я вернулся, мы с Меркуловым отчаянно дымили, обсуждая детали нашего дела. Гадали: сработает ли наш сигнал — записка, переданная через Пономарева Чсбрикову…

9

Мы уже собирали шмотки со своих столов и распихивали их по ящикам и шкафам, как зазвенел телефон. Я взял трубку.

— С вами говорит помощник председателя Комитета госбезопасности генерал-полковника Чсбрикова. Виктор Михайлович хотел бы поговорить со слсдо^ааелсм по особо важным делам товарищем Меркуловым.

Меркулов уже снял трубку спаренного с моим телефона. Я подумал — началось!

С минуту он молча слушал, потом поблагодарил Чсбрикова и положил трубку на рычаг.

— Саша, сейчас за нами придет машина Чсбрикова, он примет нас на явочной квартире, где он встречается со своими личными агентами. Я соберу все материалы, а ты соберись с мыслями, — и Меркулов вылетел из кабинета.

Мне это рандеву абсолютно не годилось: без четверти шесть — по пятницам мы заканчиваем на пятнадцать минут раньше — меня должна была ждать Рита у подъезда прокуратуры. И мы хотели с ней пойти в бассейн поплавать. И просто погулять. Без машины. Пешком. Потому что на улице было очень тепло.

Меркулов влетел обратно и начал быстро сортировать принесенную им кипу бумаг. Иногда он взглядывал на меня с удивленным выражением. Видно, не понимал, почему это я не сопереживаю с ним исторический момент. Я же лишь хотел знать, откуда он приволок ракитинские документы. Значит, он их все время прятал в здании прокуратуры. Но времена жадных вопросов миновали. Да и зачем спрашивать, когда можно потихоньку выйти за Костей в коридор, в очередной его рейс с охапкой бумаг и просто подсмотреть.

Я увидел, как за Меркуловым осторожно закрылась дверь кабинета криминалистики. Следовательно, эту хреновину, из-за которой весь сыр-бор, Меркулов прячет в несгораемом шкафу N 2 Семена Семеновича Моисеева.

Не успел Меркулов вернуться в наш кабинет (я уже сидел на столе с безмятежным лицом), как в кабинет заглянул кудрявый Гарик:

— За вами машина пришла, Константин Дмитриевич!

Я попытался было объясниться, но черта с два! Меркулов уже несся прыжками по лестнице. Тогда я закричал ему в самое ухо:

— Я не могу ехать, Костя! Меркулов остановился:

— То есть, как это?!

— По личным соображениям.

Меркулов повернулся, толкнул дверь, и мы увидели, как с другой стороны улицы, приветливо помахивая нам рукой, бежала Рита.

Шофер черного лимузина, молодой здоровый дядька, уже услужливо распахивал перед нами дверцы. Меркулов щелкнул досадливо ральцами и сказал водителю:

— С нами еще вот эта дама поедет…

Тот безразлично пожал плечами — ему-то что? — и сел за руль., Меркулов сел на переднее сиденье, мы с Ритой сзади.

— Риточка, я постараюсь Сашу быстро отпустить…

— А я ничего, я подожду, Костя, — похлопала Рита длинными синими ресницами.

Я взял ее руку в свои ладони…

Не успел шофер как следует затормозить, Меркулов уже выскакивал из автомобиля, крепко держа свой довольно-таки потрепанны^ портфель. Мне показалось, что как-то чересчур темно было на вилле нового главного чекиста, но Меркулов уже шагал семимильными шагами к дому, слабо просвечивающему огнями сквозь негустой сосновый бор.

Я зашагал за ним и вдруг отчетливо понял, что дело плохо.

— С-а-а-ша-а-а! — Это кричала Рита.

Я обернулся — и с этого мгновения течение жизни вошло в другое русло. Повернуло вспять. Понеслось скачками, когда я стараюсь вспомнить последовательность происшедшего, я каждый раз путаюсь. Как будто я смотрю в детский калейдоскоп и яркая моааика разноцветных стеклышек при каждом встряхивании ложится новым рисунком. Я бежал к Рите. Время замедлилось. Нет, наоборот — бсшснно помчалось вперед. Я бежал к Рите и никак не мог до нее добежать. Я бежал и бежал, и я знал, что я никогда до нес не добегу. Вот осталось до нес полшага, и я застыл приподнятым над землей в воздухе, потому что увидел, как Рита, обняв ствол сосны, медленно опускается на землю. И тогда я услышал автоматную очередь. То есть, я тогда понял, что была автоматная очередь. Потому что стреляли сразу, как я только обернулся на Ритин крик. Я начал стремительно падать с неимоверной высоты, и это продолжалось очень долго, так как я успел увидеть на земле прямо подо мной раскрытую Ритину сумку и связку ключей чуть в стороне. И все погасло…